Анастасия Краун - Экзопулус вздымает волны

— Господа, пресс-конференция окончена, — спешно проговорил Литтон. — Всем большое спасибо за…

— Значительные материальные траты и неоднократные скандалы также негативно сказываются на вашей репутации, при этом ваши образы и высказывания с каждым годом становятся все более эксцентричными. Внешне все это выглядит как тщательно спланированный маркетинговый ход, что противоречит вашим высказываниям о личностной свободе, не скованной действительностью. Вы продолжаете говорить о себе, как о творце, эпохальном гении, но как профессиональные критики и арт-коллекционеры, так и обычные поклонники современного искусства склонны оценивать ваши полотна весьма негативно. Как вы можете это прокомментировать?

— Какая гадость! Гадость!

— Мы не сможем ответить, потому что время пресс-конференции истекло. Приношу свои извинения, а также… — Литтон со свойственной ему тактичностью всячески пытался выправить ситуацию, но Феликс уже никого не слышал, и с каждым моментом закипал все сильнее:

— Мерзость! Кто это сочинил? Мои завистники? Так передайте им! Что! Им до меня не долететь! Ибо я есть солнце! Понял? Солнце!

— Так, видимо, пресс-конференция действительно подошла к своему логическому завершению, — подвел итог Эрнест Львович и строгим жестом указал на дверь. — Просьба всем освободить зал.

— Нет! Нет уж! Пусть ответят! Отвечайте! Хотите на мои счета посмотреть? Сколько стоят мои картины? В этом ваш план? Что же вы все молчите? Давайте! Говорите! Кричите! Излейте душевную скверну! Никчемное время! Опалена ваша совесть! Продажностью!

— Феликс… давайте мы просто попробуем уйти… — сбивающимся голосом проговорил Фарнсуорт. — Просто так бывает… что-то пошло не так… нужно уметь сохранять лицо…

— Не так? Это ты называешь «не так»? Эту грязевую лавину, что погребает под собой все прекрасное? Умерщвляет свет! Оставляет за собой уродливые очертания! Почему… — Феликса вдруг осенила мысль, и он пристально уставился на Литтона. — Это ты их собрал… здесь… всех… это…! Это ты все подстроил!

— Что?! Нет… я…

— Предатель! — с этими словами Феликс схватил горсть мокрых от лимонада салфеток и с размаху бросил их в своего агента. — Предатель! А вы что смотрите? Все! Все вы! Предатели!

Мокрые липкие салфетки под громкие выкрики живописца стали лететь в зал, периодически попадая в представителей прессы. Зал забурлил, обрадованный внезапным всплеском эмоций Феликса, отовсюду слышались возгласы: «Снимай! Снимай!» Профессиональные камеры перемешались с обычными телефонами, стремясь запечатлеть разудалую схватку творца искусства, на глазах теряющего облик эфемерности, с беспощадными реалиями журналистики. Литтон, совершенно не переносящий подобных ситуаций, растерянно смотрел перед собой в одну точку, так как внутренний ступор не давал ему сдвинуться с места или хотя бы смахнуть со своего блейзера хлопья тонкой бумаги, которые медленно сползали вниз, оставляя за собой неаккуратные расплывчатые пятна.

— Хватай! Хватай его! Литтон, мать твою! Какого черта? Литтон! — До Фарнсуорта словно сквозь ватную пелену стали долетать отдельные слова, и это немного привело его в чувство. Пан Вишцевский, придерживая брыкающегося Феликса, с трудом пытался оттащить его к выходу. — Сюда! Быстро, я сказал!

Несмотря на то, что Эрнест Львович был достаточно плотного телосложения, да и сам Литтон регулярно занимался спортом, пусть и не являясь похвальным примером здорового образа жизни, удержать невысокого худощавого Феликса оказалось непростой задачей. Продолжая рассылать проклятья, Феликс не собирался успокаиваться, и в завершение, будучи уже недалеко от двери, сорвал с себя корону и с размахом бросил ее на пол. Звеня и попрыгивая, корона покатилась к столу, за которым еще час назад велись эпические рассуждения о высоких материях, и через несколько секунд металлический реквизит уже подхватила проворная старушка-смотрительница, оказавшаяся поблизости.

Полина, Лика и Елисей, выскочившие на шум, ошарашенно лицезрели совершенно не укладывающуюся в разумные объяснения сцену, больше похожую на фрагмент постановочного розыгрыша, реализованного начинающим пранкером.

— Папа! Что… происходит? — еле выдавила из себя Полина.

— Тащим! Тащим его! Открой дверь! Любую! Быстро! — скомандовал пан Вишцевский. — А вы… — обратился он к подбежавшим Максу и Фене, — уберите всех из галереи! Чтобы никого не было здесь через десять минут! Всех убрать отсюда!