Алан Гатаев - Выбор Блейка

Теперь я не мог покончить с собой, ведь теперь это будет означать победу Макмиллана. Сукин сын не должен был победить. И оставались еще две девушки. Я еще мог оказаться полезен. Спасти две жизни взамен четырех потерянных – и, может быть, в аду мне будет не так жарко.

Прошло еще некоторое время, в зал вошла секретарша Стоуна и попросила меня зайти к нему в кабинет. Поправив галстук, я так и сделал.

– Это просто ужас, – произнес Стоун, мотая головой. – Эта маленькая сволочь, Фостер.

– Что он ему пообещал? – спросил я.

– Не знаю, мне из них никто ничего не говорил. Что теперь делать? Можно же было как-то выйти из ситуации. Ну конечно, Макмиллан виноват в том, что случилось. Зачем еще и тебя губить? Он мог решить вопрос по-другому.

Какого же черта ты молчал, когда надо было это сказать, вертелось у меня на языке.

– Ты разговаривал с Макмилланом насчет того, что я тебе рассказал?

– Он приказал взять у тебя образец крови и мочи и проверить на наркотики. Совсем уже обнаглел. Но теперь это уже неважно. Передай дело Шульцу. Пускай разбирается. Если он не угомонится и не оставит свой крестовый поход против Макмиллана, то следующим пойдет под каток.

– Слушай, понятно, что дела скверные. В среду они признают меня виновным в смерти парней и передадут мое дело прокурору. Но у меня еще пара дней в запасе. Я справлюсь с этим делом. Пускай оно пару дней повисит в воздухе.

– Ты что несешь? В каком воздухе? Отдай материалы Шульцу, немедленно!

Четверг. 12:21.

Шульц был недоволен поворотом событий.

– У меня нет никакого желания заниматься этим делом, – сказал он, отводя нос от папки, как от стакана с прокисшим молоком.

– Отлично. Я займусь им дальше. Ты только помоги с допуском. Остальное я устрою. Времени у меня все равно только до среды.

– Что там вообще по делу есть? – продолжал он брюзжать.

– Три трупа. Все одного возраста. Связи между первой жертвой и остальными двумя никакой. Прошлое двух последних жертв чудесным образом подправлено. Их никто нигде не знает и не видел, но на бумаге у них вполне себе настоящая жизнь.

– Ты подумал, что они проходили по программе защиты свидетелей, да? – задумчиво произнес Шульц, сведя по привычке брови.

– Да, – подтвердил я.

– В общем-то, так и есть, черт бы их побрал. Пока тебя распинали на коллегии, я пробил их по базе, и все стало по-настоящему странно. Они проходили в качестве свидетелей по делу мафии.

– Мафия? В двухтысячном?

– Русская мафия. Всего по делу проходило больше полусотни законспирированных свидетелей.

– Ничего себе размах.

– Да, впечатляет. Две из трех жертв тоже проходили, как свидетели. Правда согласно записям на слушанья их так и не вызывали. Дальше, в базе есть только их настоящие имена. Имена, присвоенные им по программе, отсутствуют. О них там вообще ничего больше нет.

– Как же ты их нашел, если имен нет?

– Там новая программа распознавания по фотографиям. Классная вещь. Нужны были только фотографии посвежее. Я покопался в Фейсбуке, они же бабы, как ни крути. В общем, проблем это не составило.

– Что еще?

– Потом мне все-таки стало интересно, и я просмотрел весь список свидетелей. Всего шестьдесят восемь человек. И вот еще два свидетеля без соответствующих данных. Точнее, их фотографии и настоящие имена.

– Получается четыре, – сказал я, чтобы постараться выглядеть спокойным. – А почему нельзя забить в базу их фотографии и не найти в Фейсбуке их аккаунты?

– Нет, программа пока работает только в замкнутых федеральных сетях.

– Твою мать.

– Я ни черта не понял из того, что нашел, – развел руками Шульц. – Зачем было их включать в программу и даже не вызывать на слушанья? Можно подумать, суд посчитал их показания несущественными. Тогда зачем их убивать через столько лет?

– Ты думаешь, это мафия мстит?

– Это первое, о чем можно подумать.

– Согласен. Но тогда почему не начали с ключевых свидетелей? И откуда у них вообще данные жертв? И при чем тут журналистка?

– Тут у меня созрела версия, – просиял он. – Ты говорил, что журналистка писала какую-то там статью?

– Она писала статью про Уолл-Стрит, не про мафию.

– Ах, один черт, – фыркнул разочарованно Шульц.

– Это точно, – моя голова раскалывалась от беспомощности. Так много информации, и никакой возможности ее использовать. Это было действительно невыносимо. – А кто их курировал?

– Тут еще одна странность, – снова оживился Шульц. – Во всех документах значатся только инициалы «М. Б.». Ни подписи, ничего другого, что указывало бы на ответственного агента. По делу, должно быть, работала чертова куча народа. Творилась такая неразбериха, что можно было под шумок что угодно наворотить.