Алан Гатаев - Выбор Блейка

– Это небезопасно. Ему нужно постоянно менять место, запутывать следы. Судя по тому, как он действует, он не особо скрывает свою личность. Ему главное, чтобы копы его не опередили, главное, не попасться на какой-нибудь глупости. Поэтому он действует ночью и убивает их дома, а не где-то в людном месте, где ему могут помещать. Если даже соседи успеют вызвать полицию, он успеет скрыться. По крайней мере, мне так кажется.

– Значит, у нас есть фора? – задумчиво спросил он.

– Думаю, день у нас есть в запасе. Но не больше. Мы должны придумать, как найти остальных девушек раньше него.

– Стой, я хочу сказать еще одну вещь. Ты ведь не думаешь, что нам удастся остановить Нортонов?

– Почему нет? – удивился я.

– Потому, что Нортоны входят в круг тех, кто решает, проснутся жители этой страны завтра утром в своих собственных домах и пойдут на работу добровольно или их будут гнать на каменоломни надзиратели из бараков. Они настоящие неприкасаемые. И девушек этих убивают только потому, что они могут это сделать, а не потому, что боятся привлекать к себе лишнее внимание. Это их мир.

– И ты думаешь, мы ничего не сможем изменить? – спросил я. Слова Дженкинса задели меня за живое. – Мы же не в Азии живем, в конце концов. Здесь нельзя купить закон.

– Закон – это не квантовая механика. Закон – это люди, его можно корректировать. Они и есть закон.

– Это мы еще посмотрим, – бросил я ему, разозлившись.

Четверг. 15:45.

Чего я ждал от разговора с Эдлером? Мне хотелось показать Дженкинсу, что не все так плохо, как он думает. В тот момент я еще надеялся, что справедливость существует.

– Я ничего не знаю, – вопил Эдлер, пытаясь увернуться от моих пощечин. Я держал его за галстук и хлестал по иссиня-белым щекам. Дженкинс, завороженный развернувшимся действием, безмолвно стоял в стороне. Когда мне надоело хлестать Эдлера, я швырнул его на кресло и запустил ему в голову здоровенным фолиантом, лежавшим на рабочем столе. Эдлер вскрикнул и тоже умолк. В кабинете воцарилась тишина. Я представил лицо Стоуна, когда он узнает об этой нашей милой беседе. Я едва удержался от смеха и, чтобы отвлечься, стал рассматривать гравюру, висевшую у самого входа в кабинет. На ней был изображен какой-то демон, страшное чудовище. Гравюра завораживала размытыми линиями и смазанными контурами. Стоило попытаться сконцентрироваться на силуэте чудища, как в глазах начинало двоиться, чудище, казалось, медленно машет крыльями.

– Что это? – спросил я.

Эдлер тихо скулил в кресле и не отвечал.

– Ну, это ты сказать можешь? – тормошил его я. – Ладно, погуглю позже. Ты понял, что я настроен серьезно, да? Ты сгниешь в тюрьме за соучастие в убийстве, – я двинулся на него, состроив слегка обезумевший взгляд. Эдлер был испуган. Вопрос был, достаточно ли я его испугал.

– Стой, – вмешался вдруг Дженкинс. – Давай теперь я.

Пришлось уступить.

– То, что хочет донести до вас мистер Блейк, что жизни двух женщин в опасности. Нам нужно найти их прежде, чем убийца. Вы ни в чем не виноваты, вы их, по всей видимости, даже не знаете. Расскажите, что сообщила Мери. А я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы агент Блейк перестал вас калечить.

– Этого не достаточно, черт бы вас побрал, – выкрикнул Эдлер, подпрыгнув на кресле. – Не достаточно. Вы думаете, я боюсь тюремного срока? Да плевал я на тюрьму.

– Все дело в Нортоне? – произнес Дженкинс, приблизившись к Эдлеру. Тот ошеломленно вылупил на Дженкинса глаза, челюсть его слегка отвисла. Он быстро заморгал, переводя взгляд то на меня, то на Дженкинса. Потом он опустил голову и слегка кивнул.

– Мери принесла мне наработки по статье, – начал Эдлер дрожащим голосом. – Я обещал ей повышение при условии, что она напишет мощную статью. Через несколько дней она пришла ко мне изможденная и передала наброски. Она сказала, что это история ее знакомой, которой она доверяла. Мери понимала, что существует опасность, и не стала раскрывать источник. Я настаивал, но она уперлась. Я пригрозил, что не буду печатать статью, основанную на пустых сплетнях, но все безрезультатно. А когда я прочитал фамилию Нортона, у меня чуть приступ не случился. Я растерялся, понимаете? Я немедленно спрятал данные и попросил Мери принести все, что у нее есть. Потом я сообщил Нортону. Он ведь совладелец газеты. Я… я знал, что у меня будут неприятности, если статья выйдет. Но того, что случилось дальше, я не ожидал. На следующий вечер ко мне пришел мужчина. Лицо у него было, как та гравюра у входа, черты какие-то расплывчатые, страшные. Он сказал, что его прислал Нортон, и потребовал у меня материалы Мери. Я все ему отдал. Я рассказал ему, как найти Мери. А на следующий день ее убили. Я понял, что это Нортон сделал. Но я не хотел ее смерти. Я думал, ее припугнут слегка и все.