Алан Милн - Очень недолгая сенсация

— Хьюберт!

— Да, дорогая, я понял.

Он пошел к себе в кабинет.

— Что ты собираешься делать?

— Звонить в полицию.

Он захлопнул за собой дверь. Элис торжествующе взглянула на кухарку. «Что, — читалось во взгляде Элис, — я же тебе говорила?»

Арчибальд Фентон, как обычно, обедал в клубе. После обеда он оказался втянут в один из тех бесконечных споров, которые так легко и так часто затевал в прошлом. Теперь они приводили его в замешательство. Человеку с репутацией Фентона, особенно если он иногда все еще выступал в качестве критика, приходилось быть очень осмотрительным. Будучи романистом, он умел и даже предпочитал быть великодушным; мог сделать так, что собеседники говорили потом: «Что я ценю в Фентоне, так это то, что он всегда восторженно говорит о других романистах». Публикуя от случая к случаю критические статьи в ежемесячниках, он заботился единственно о том, чтобы не сказать в частной беседе то, что лучше было бы приберечь для публики. Вот, например, заговорили о Блэре Стердже. Очень некстати. Книга Стерджа выходила в следующем месяце, а Фентон еще не решил, что собирается сказать о ней. Это зависит от неких неизвестных величин, среди которых, разумеется, уровень книги. Он мог воспользоваться фразой, которая на днях пришла ему в голову: «перо высококвалифицированной гувернантки, которая только что открыла для себя секс», — если, конечно, предположить, что новая книга в достаточной мере похожа на предыдущую. Но с другой стороны, Стердж и Рамзботам закадычные друзья, что сильно затрудняет…

Он медлил. Он медлил так успешно, что прежде чем спор закончился, пришло время чаепития. Его собеседники заказали чай. Фентон чувствовал, что ему, как человеку, вновь принесшему запах хмеля в английский роман, подобает с усердием приняться за высокую кружку пива. Он никогда особенно не любил пива, оно повергало его в уныние. Все-таки Лондон мерзкое место. Где он сегодня ужинает? Он заглянул в записную книжку и понял, что нигде. Черт!

Он перевернул несколько страниц и увидел перед собой незаполненную неделю. Кроме вторника, когда он должен ужинать у Моуберли. О Боже, он совсем забыл!

Это случилось на коктейле. Ну хорошо, а что делать на коктейле? Сколько сотен книг он прочел — ладно, просмотрел — о подобных приемах, на которых… И Боже мой, всего один поцелуй… а куда еще можно положить руку? И это современная девушка, штудирующая искусство… А ведь он до этого момента преклонялся перед ней.

Проклятая Синтия Моуберли!

Он попробовал придумать одну-две реплики для невысокого полного человека, пишущего рецензию на роман, в котором молодая девушка дает мужчине пощечину всего-навсего из-за того, что он поцеловал ее… Придумал несколько. Великолепно-презрительные, иронические…

Похоже, жизнь слишком многогранна, чтобы приравнивать ее к самому что ни на есть реалистическому роману. Пощечина в тридцатые годы двадцатого века! Кто бы мог подумать?

Нет, он не может ужинать у Моуберли. Это несомненно.

Он снова ощутил внутри то, что недавно было кружкой пива, и снова подумал, что Лондон мерзкий город. Почему бы не покинуть его и не поехать в загородный дом? И не заняться всерьез книгой? Писателям дозволено принимать внезапные решения, это всегда прекрасно выглядит в сообщении издателю. Он напишет миссис Моуберли. Он уедет из Лондона сегодня же вечером.

И тут мистер Фентон вспомнил про часы. Ну что ж, ничего страшного, он занесет их ростовщику сегодня по пути домой и отошлет деньги мисс Фейрбродер и велит ей взять двухнедельный отпуск. Он вытащил бумажник. К счастью, у него было при себе достаточно денег, ведь банки к этому времени уже не работают. Две пятифунтовые банкноты и вдобавок три фунта десять шиллингов. И, разумеется, если он отошлет Нэнси чек, у него останутся деньги за часы.

Он вышел, собираясь найти ростовщика, весьма довольный собой как человеком с внезапно меняющимся настроением, человеком, способным, когда нужно, принимать решения. Он вернулся домой в Блумсбери, позвонил экономке в загородный дом и написал три письма.

Фанни в Богнор-Реджис он написал:

Дорогая Фанни, надеюсь, вы все добрались благополучно. Глава Пятая застопорилась, и я собираюсь поехать в загородный дом на две недели, чтобы ее дописать.

Арчи.

Он перечитал письмо и добавил: «С любовью ко всем вам».

Фанни прочла письмо и сказала себе: «Хотела бы я знать, что это означает». А затем вслух: «Нет-нет, дорогая, не надо есть сразу варенье и джем».