Алан Милн - Очень недолгая сенсация

— Доброе утро, мистер Фентон, — бодро отозвалась сестра Джойс.

— Эй!

— Да, мистер Фентон?

— Что случилось с нашей мисс Фейрбродер в это ясное веселое утро?

— Что случилось, мистер Фентон?

— Ну же, рассказывайте.

— Право, мистер Фентон, если вы думаете, что я хочу мешать вашему утру своими глупыми заботами…

— Вы помешаете гораздо сильнее, если будете сидеть здесь с видом святой Агнессы или святой Агаты или еще кого-нибудь в ожидании льва.

— Лев уже здесь, — ответила Нэнси, и ресницы ее затрепетали.

— Так уже лучше. Ну, и в чем дело?

Нэнси сглотнула и произнесла:

— Это касается моей младшей сестры Джойс.

— Но она не умерла? Извините, я бы не сказал ничего такого, если бы знал…

— Нет-нет! — воскликнула Нэнси. Ей хотелось сказать «хуже, чем умерла» печальным похоронным тоном, но она вовремя остановилась. Если начать таким образом, неизвестно, куда она (и ее младшая сестричка Джойс) зайдет. — Но она в беде.

— А-а! — сочувственно, с полным пониманием сказал мистер Фентон. Перед ним мелькнул не лишенный приятности образ Нэнси «в беде», причиной которой послужил он сам.

— Не в такой беде, — чопорно произнесла Нэнси.

— О! — обескураженно сказал мистер Фентон. — А в какой?

— Деньги.

— А! — холодно отозвался мистер Фентон. Он мог бы догадаться раньше.

— Она прислала мне часы, чтобы я их заложила, но я… я не знаю, как это делается, и…

Оживший мистер Фентон протянул руку.

— Дайте взглянуть на них.

Рассматривая их, он обратил внимание на букву «Д» (означавшую «Джойс»), Нэнси тем временем торопливо продолжала:

— Понимаете, она работает в конторе в кафедральном городе, и я не знаю, есть ли там ростовщики, но Джойс все равно не решится пойти, потому что ее могут увидеть, и если это обнаружится… Я хочу сказать, у нее такой строгий работодатель, а поскольку это не очень красиво, ведь правда, я хочу сказать, это показывает, что ты тратишь больше, чем можешь себе позволить, и…

— Бриллианты настоящие? — спросил мистер Фентон.

— Да, конечно. — Нэнси еще раз сглотнула. — Дядя Джордж подарил их ей на день рождения. Она была его любимицей. Он уже умер, поэтому… я хочу сказать, это не может его задеть, но я ни разу не была у ростовщика, и…

— Вы знаете, сколько он заплатил за них?

— Я думаю , двадцать фунтов, Джойс говорила, что тетя Эмили ей сказала, потому что она была недовольна, я имею в виду тетю Эмили, но точно не знаю. Они в хорошем состоянии, правда? И если бы она могла получить десять фунтов, поскольку обычно получаешь половину, ведь правда, и…

— Когда вы говорите «заложить», это значит, что вы хотите их потом выкупить или просто ходите продать их?

— Продать ростовщику, я думаю, — сказала Нэнси.

Мистер Арчибальд Фентон раздумывал. Еще два года назад он был Реалистом, разделяя таким образом с большей частью критиков и Придворных Художников убеждение, что фотография является высшей формой искусства. Описать с такой точностью, что даже деревенский дурачок, заглядывая через плечо художника, мог бы сказать «Разрази меня гром, если это не старая свинья с фермы Бассеттов»: несомненно, писательство не может претендовать на большее. Он обнаружил, что может. Оно может вернуть раблезианскую грубоватость английскому роману; даже если при этом (как написал мистеру Фентону человек, присматривавший за слонами в цирке Лэнгли) автор допускает три ошибки в описании наряда слонихи. Мистер Арчибальд Фентон перестал быть реалистом… но иногда у него возникали опасения. В конце концов он решил так: слоны не считаются, потому что очень мало людей хоть что-то знают о слонах, но с лошадьми нужно быть повнимательнее.

Нужно ли быть повнимательнее с ростовщиками? Вряд ли… за исключением, разумеется, дешевых изданий… и публикаций в периодических изданиях… Публикации в периодике: да, это решает дело.

— А что, если, — спросил мистер Фентон, — я отнес бы их ростовщику вместо вас?

— Ну что вы! — сказала старшая сестра Джойс.

— Прекрасно, — весело отозвался мистер Фентон, — я сделаю это сегодня вечером.

— Как это мило с вашей стороны. Джойс… — Нэнси сглотнула. — Просто не знаю, как благодарить вас. — Она промокнула глаза платочком. Она была прелестна.

— Прекрасно. — Он ободряюще похлопал ее по плечику. — Теперь давайте вернемся к Пятой главе.

Именно в конце Пятой главы (как Нэнси было хорошо известно) Юстейс Фрир относил в заклад запонки.