Наталья Александрова - Бриллиант из крокодиловых слез

— Отдай мне его, Холодильник, — заныла «медсестра» и сделала маленький шажок вперед.

— Уймись, Ангелина! — прикрикнул на нее старик. — У тебя на уме одни удовольствия, а нам дело сделать нужно. — Он вздохнул и снова повернулся к Кряквину: — Для начала придется тебе познакомиться с Василием. Он хоть и не такой крутой, как Ангелина, но тоже серьезный… Пообщайся с ним, может, малость поумнеешь!

Степаныч подошел к профессору, накинул ему на плечи петлю из толстого троса и окончательно отодрал клейкую ленту. Затем он отступил в сторону.

В кустах неподалеку от бассейна обнаружился пульт управления. Степаныч нажал на нем какую-то кнопку. Высоко над головой несчастного профессора ровно загудел электромотор, трос натянулся, и профессор взмыл в воздух. Он поплыл в сторону бассейна и вскоре завис над самой водой.

По поверхности воды были разбросаны крупные розовые цветы, а в глубине проплывали золотистые и красные рыбы.

— Василий! — громко позвал Холодильник скрипучим голосом. — Твой выход!

Валентин Петрович огляделся.

У дальнего края бассейна громко плеснуло. То, что казалось темным полусгнившим бревном, плавно соскользнуло в воду.

Профессор вгляделся в плавучее бревно и похолодел: к нему быстро приближался огромный матерый крокодил.

Крокодилья голова едва приподнималась над водой, но маленькие злобные глазки горели, как два угля. Взгляд был прикован к несчастному профессору.

Степаныч коснулся пальцем кнопки, мотор коротко зажужжал, и профессор немного опустился, приблизившись к поверхности воды.

— Сейчас, Васенька, сейчас ты пообедаешь! — ласково проскрипел Холодильник. — Решай, Слон, или ты заговоришь прямо сейчас, или я отдаю тебя Василию. Сначала он отгрызет ноги…

Валентин Петрович не сводил глаз с приближающегося хищника. Треугольная морда стремительно разрезала темную поверхность воды.

Профессор не просто следил за крокодилом. Он лихорадочно вспоминал один важный разговор с верховным шаманом племени козюмбра.

— Если ты встретишься с братом-крокодилом, — учил профессора шаман, — напомни ему о вашем родстве. Ведь мы, воины козюмбра, дети великого бога Шу-Шу, а значит, близкие родственники крокодилов, их двоюродные братья. А раз ты теперь почетный член нашего племени, значит, ты тоже брат крокодила. Так что, если встретишь его в речных тростниках, где он живет, скажи ему только: «Шумба-румба баши-раши Шу-Шу!» — и он не сделает тебе ничего дурного.

Крокодил подплыл к профессору и замер прямо под его ногами. Маленькие глазки разгорелись еще ярче, огромная пасть слегка приоткрылась, демонстрируя десятки остро отточенных зубов.

«А вдруг это не африканский крокодил, — подумал Валентин Петрович. — Вдруг это южноамериканский кайман или аллигатор? Или вообще гавиал? Тогда на него вряд ли подействует заклинание африканского шамана».

— Говори же, Слон, — проскрипел Холодильник, — или останешься без ног! Куда ты дел то, что мы ищем?

Валентин Петрович не отвечал: он разглядывал крокодила.

— Не хочешь говорить? — рявкнул старик. — Тебе же хуже! Хотя ноги тебе все равно скоро не понадобятся!

Степаныч снова нажал на кнопку, и профессор опустился еще ниже. Теперь не больше полуметра отделяло его от утыканной зубами пасти.

Крокодил лениво колыхнулся, и над водой выступил сероватый чешуйчатый гребень.

«Это африканский гребнистый крокодил, — обрадовался Валентин Петрович. — Хорошо, если он не забыл вдали от родины язык племени козюмбра».

— Последний раз спрашиваю: куда ты это спрятал? — проскрипел Холодильник.

Валентин Петрович молчал. Точнее, он шевелил губами, припоминая негритянское заклинание. В самый неподходящий момент его подвела память.

«Шумба-румба баши-раши Шу-Шу» или «Шумба-румба ваши-наши Шу-Шу» — в этом сейчас заключался основной вопрос его жизни.

Как минер, он не имел права на ошибку.

Степаныч еще раз нажал на кнопку, и ноги профессора коснулись воды. Крокодил широко разинул пасть, дернул хвостом и двинулся вперед, как живая торпеда.

— Шумба-румба баши-раши Шу-Шу! — выпалил профессор и испуганно подогнул ноги.

Крокодил резко затормозил, как будто наткнулся мордой на каменную стену. В его маленьких глазках засветилось откровенное сожаление. Он захлопнул пасть с таким звуком, как будто закрыл огромный кожаный чемодан, и опустил ее под воду, так что на поверхности остались только глаза и ноздри.

Валентин Петрович облегченно перевел дыхание.