Сидни Шелдон - Расколотые сны

Виктория и Катрин чинно гуляли по дорожкам между клумбами.

– Ты видел Эшли? – спросила Виктория.

– Скоро придет, – сообщил Паттерсон, осматриваясь. – Чудесное местечко, верно, дорогая?

Виктория хотела что-то ответить, но подбежавшая девочка попросила:

– Хочу в небо!

– Так и быть, озорница, – усмехнулся Стивен и подняв ее, подбросил в воздух.

– Выше!

– Тогда держись! Не струсишь?

Она снова взлетела вверх, восторженно требуя:

– Еще!

Паттерсон стоял спиной к зданию и не увидел, как в сад вышли доктор Келлер с Эшли.

– Еще! – визжала Катрина.

Эшли неожиданно застыла, не в силах сделать ни шагу. Когда она увидела отца, игравшего с ребенком, время для нее словно раскололось. Все происходило, как в замедленной съемке.

Малышка с косичками машет руками и громко кричит:

– Выше, папа!

– Тогда держись! Не струсишь?

Но девочку неожиданно швыряют на постель…

Чей-то знакомый голос повторяет:

– Вот увидишь, тебе это понравится.

Темная фигура мужчины, который бесцеремонно ложится рядом.

Малышка захлебывается плачем:

– Перестань! Нет! Пожалуйста, не надо.

Незнакомец держится в тени. Он прижимает ее к постели и начинает гладить…

– Разве тебе не хорошо?

И тут тень мгновенно исчезла, словно чья-то большая рука сдернула покрывало, и Эшли увидела лицо. Лицо своего отца.

Из глотки Эшли вырвался нечеловеческий вопль. Вопль раненого зверя. Она кричала и кричала и не могла остановиться. Лицо было искажено мучительно-уродливой гримасой. В этот момент она не походила ни на себя, ни на своих «заместителей».

Доктор Паттерсон, Виктория и Катрина удивленно обернулись.

– Прошу прощения, – поспешно вмешался доктор Келлер. – Сегодня, по-видимому, неудачный день. Не могли бы вы прийти в другое время?

Он подхватил Эшли на руки и понес в дом.

Вскоре Эшли уже лежала в кабинете неотложной помощи. Около нее хлопотала медсестра.

– Ее пульс неестественно частый, – заметил Келлер. – Она в состоянии катативной амнезии.

Подвинувшись ближе, он окликнул:

– Эшли, вам нечего бояться. Здесь вы в безопасности. Никто не причинит вам зла. Прислушивайтесь к звукам моего голоса и расслабляйтесь… расслабляйтесь…

Прошло не менее часа, прежде чем Эшли немного успокоилась.

– Эшли, объясните, что случилось, – снова попросил Келлер. – Что вас так расстроило?

– Отец и маленькая девочка…

– И что тут такого?

– Она не может вынести этого, – ответила за нее Тони. – Боится, что он сделает с малышкой то же самое, что сотворил с ней.

Доктор Келлер мгновенно встрепенулся. Неужели разгадка близка?

– И что… что же он сотворил с ней?

Это случилось в Лондоне. Она уже лежала в постели. Он сел рядом и тихо пообещал:

– Я кое-что приготовил для тебя, детка. Вот увидишь, тебе понравится.

И стал щекотать ее, а она заливалась смехом… А потом… потом началось самое страшное. Он стащил с Эшли пижамку и принялся гладить ее и засовывать палец в ту дырочку, что внизу…

– Правда тебе хорошо, крошка? – непрестанно повторял отец.

– Нет! Не нужно, папа, не нужно! – кричала Эшли, но отец, ничего не слушая, лег на нее и продолжал… продолжал…

– Тогда это случилось впервые, Тони? – спросил Келлер.

– Да.

– Сколько лет было тогда Эшли?

– Шесть.

– Именно в тот вечер вы и родились?

– Да. Эшли была вне себя от страха и не могла даже думать связно.

– А что происходило потом?

– Отец приходил каждую ночь и ложился с ней в постель, – ответила Тони. – Она так и не сумела уговорить его не делать этого. Когда они вернулись домой, Эшли пожаловалась матери, но та назвала ее подлой, лживой сучонкой.

Эшли перестала спать, боясь, что папа снова появится в ее комнате. Он заставлял ее касаться его… его члена, а потом играл с собой. И все время твердил:

– Никому не рассказывай, иначе я больше не стану тебя любить.

Вот она и молчала. Мама с папой постоянно скандалили, и Эшли считала, что это все из-за нее. Она понимала, что сделала что-то плохое, но не знала, что именно. Мама ее ненавидела.

– И сколько это продолжалось?

– Когда мне было восемь…

Тони осеклась.

– Ну же, продолжайте.

Лицо Эшли стало мягче, беззащитнее. Теперь в кресле сидела Алетт.

– Мы переехали в Рим, – пояснила она, – где отец проводил исследования в клинике Умберто Первого.

– И там родились вы?

– Верно. Эшли не перенесла того, что сделал отец в первую же ночь, вот я и пришла, чтобы защитить ее.