Джон Сирлз - Экзорцисты

Именно на такой результат родители рассчитывали, когда отец вытащил Роуз из номера отеля. И, хотя они казались довольными, изменения были такими неожиданными и глубокими, что ни один из нас не мог в них поверить.

Наши родители никогда не любили аттракционы и большую часть времени в парке Диснея ждали нас на скамейках, пока мы с Роуз стояли в бесконечных очередях. Я знала, что большинство аттракционов не кажутся сестре интересными, но она поднималась по лесенкам, застегивала ремни и делала вид, что возбуждена, когда мы проносились через «Окно Венди и Питера» в сторону мерцающих огней Лондона. Она делала веселое лицо, когда мы парили над разными странами, где дети пели «Это маленький мир» [35] Аттракцион с куклами-детьми, поющими одну и ту же песню на разных языках. на разных языках. Когда пришло время «Космической горы», у меня возникло предчувствие, что полет сквозь темноту может вернуть прежнюю Роуз к жизни. Однако она, как и я, вцепилась в поручни и не кричала. И лишь в конце показала личность, скрытую за маской равнодушия. Когда мы ехали на машинке через «Призрачный особняк», специальное зеркало показало призрака в остроконечной шапке, сидящего между нами.

– Что? – спросила я, увидев, как Роуз ухмыляется образу в зеркале.

– Ничего.

– Нет, неправда . Что?

– Думаю, им бы следовало поехать с нами.

– Маме и папе?

– А кому еще, глупая?

– Почему?

– Для начала они могли бы сфотографировать этот призрак и показать его на экране во время своей очередной лживой лекции.

– Ты им не веришь?

– А ты, Сильви?

– Да, верю.

– Подумай получше. Дядя Хоуи рассказал мне вещи, которые могут тебя переубедить.

– Какие?

Истинная Роуз появилась на мгновение, как призрак в зеркале, потом тряхнула головой, словно подумала о чем-то неприятном, и так же быстро исчезла. Именно в этот момент я заметила эластичную ленту на ее запястье, раньше у Роуз такой не было. Весь день сестра дергала ленту, пока кожа под ней не покраснела от раздражения. Она снова дернула ленту и отпустила ее, показывая, что мне следует обо всем забыть.

– Давай получим удовольствие от аттракционов. Тут классно, да?

– Наверное, – ответила я.

Когда наша машинка остановилась, мы вышли наружу и зажмурились от яркого света после сумрака аттракциона. Родители ждали под палящим солнцем. Жаркая погода заставила их переодеться. Вместо длинного платья мама надела джинсы и светло-красную блузку, которую я раньше никогда не видела. А на отце вместо коричневого костюма была футболка с кармашком и шорты в клетку, открывающие волосатые ноги. И, хотя другие люди выглядели похоже, я обратила внимание, что на них часто бросают удивленные взгляды.

Я захватила «Джейн Эйр» с подчеркнутыми отрывками, рассчитывая, что найду еще несколько интересных мест, пока стою в очереди. Но мысль о разговоре между Хоуи и Роуз, когда она сказала, что я не похожа на других детей моего возраста, заставила меня отдать книгу маме, которая тут же начала ее перечитывать. Отец сидел рядом с ней, его взгляд застыл, он вытирал платком лоб и смотрел на проходивших мимо людей.

– Ну, как вам понравилось? – спросил он, как только нас увидел. – Никто не просил нашей с мамой помощи?

Я посмотрела на Роуз, ожидая, что на ее губах вновь появится усмешка. Однако она улыбнулась отцу новой, веселой улыбкой.

– Нет, но им бы следовало. Там довольно страшно.

– Следующая остановка – «Фронтир», – сказал он Роуз. – Не думаю, что там будет о чем тревожиться. Если не считать ковбоев и индейцев.

От «Фронтира» в «Страну приключений» и ко всем остальным тематическим аттракционам. Но Роуз так и оставалась совершенно другим человеком. А когда каникулы закончились и мы поехали на север, Роуз молча сидела рядом со мной на заднем сиденье. Она больше не выкрикивала отрывков из Библии, теперь пришел ее черед читать потрепанный томик «Джейн Эйр». И все это время она щелкала эластичной лентой, так что кожа под ней все больше краснела.

Когда мы вернулись в Дандалк, где воздух стал прохладнее и чувствовалось приближение осени, Роуз продолжала хорошо себя вести. Она начала следующий учебный год с поступления в легкоатлетическую команду, делала домашние задания каждый день и не жаловалась. Иногда она даже сама готовила гамбургеры и блюда из мясного фарша с томатным соусом и луком, чтобы дать маме отдохнуть. Однажды Роуз привела домой своего первого поклонника: ученика из выпускного класса по имени Роджер, обладателя самого прямого пробора из всех виденных мной – четкая белая линия делила его волосы на две равные части. За обедом Роджер больше помалкивал – он лишь похвалил еду и ответил на вопросы отца относительно его интересов, потом мы все вместе смотрели документальный фильм, а он сидел на диване рядом с Роуз и держал ее за руку. После того вечера Роджер больше не появлялся, но сестра не проявляла видимых признаков сожаления. Проходили недели, но с ней не возникало никаких проблем, и у меня появилось ощущение, что родители начали верить, что моя сестра наконец обрела равновесие.