Патриция Вентворт - Ключ

– Конечно – в той мере, в какой сама знает. Из миссис Моттрам очень плохая свидетельница. Мышление у нее в высшей степени непоследовательное, она с легкостью путается. Лучше проверить еще раз все, что касается ее, и посмотреть, нет ли расхождений с тем, что услышала я.

Фрэнк кивнул.

– Хорошо. Закончим с Ивертоном. Как насчет мисс Донкастер? Вы говорите – по-вашему, Харша застрелил один из тех людей, которые побывали в «Баране» в понедельник. Насколько я понимаю, вы до этого додумались своим волшебным способом, иначе и не скажешь, и инспектору, несомненно, будет очень неуютно. Знаете, я начинаю подозревать, что под грудой мышц скрывается настоящая средневековая жилка, и порой от вас его продирает дрожь. Может быть, однажды я застукаю старика за тем, как он скрещивает пальцы или прячет в карман веточку рябины.

Мисс Сильвер упрекнула юношу за несерьезность. Фрэнк извинился.

– Ладно, вернемся к делу. Мы наверняка знаем, что мисс Донкастер была в «Баране». У нас нет никаких свидетельств того, что и Ивертон там был, и сейчас мы не принимаем в расчет Буша. Таким образом, главным подозреваемым становится мисс Донкастер, и я готов согласиться, что она хорошо вписывается в образ убийцы – старушка до краев полна зависти, злобы и прочих неблагих качеств, – но полиции нужно что-нибудь посущественнее. Что скажете?

– Немногое, – ответила мисс Сильвер. – Они с сестрой два года учились в пансионе в Германии и вернулись, питая страстную любовь ко всему немецкому. Пока их отец был жив, они каждый год ездили на какой-нибудь немецкий курорт. Это прекратилось в 1912 году, когда он умер. В 1930 году сестры возобновили заграничные путешествия – в Швейцарию, Тироль, Германию. Мисс Донкастер страстно обожала Гитлера – мисс Софи говорит, что та больше ни о чем не могла говорить. Но в 1938 году мисс Мэри Энн парализовало, и поездки вынужденно закончились. С тех пор как началась война, мисс Донкастер, кажется, полностью изменила свое мнение. Она ведет себя самым патриотичным образом и больше не упоминает Гитлера. Мисс Софи говорит, что испытала огромное облегчение.

Фрэнк Эббот присвистнул.

– Мисс Донкастер умеет обращаться с револьвером?

– Думаю, да. Мистер Донкастер любил стрелять в мишень. Мисс Софи говорит, он превратил жизнь дочерей в мучение, а соседей изводил шумом и прочими неудобствами.

– И тем не менее это не доказательства, – мрачно подхватил Фрэнк Эббот. – Послушайте, мы проверили жителей домов, выходящих на луг. Что делала мисс Донкастер вечером во вторник? – Он перелистал записную книжку. – Вот. Пенникотт, Донкастеры. Служанка на кухне – ничего не слышала, не выходила из дому. Больная сестра наверху, в задней комнате – радио включено, – ничего не слышала. Мисс Донкастер – сидела с сестрой, не считая пяти минут где-то между половиной десятого и десятью, когда она пошла к почтовому ящику напротив домика священника, опустить письмо – точное время установить невозможно, она утверждает, что около десяти, – никого не видела, ничего не слышала. И все. Что касается возможности, таковая имелась. А мотив? Вполне возможно, тоже. Страстное обожание Гитлера могло внушить мисс Донкастер желание сотрудничать с нацистами. Вроде бы не очень-то вероятно, но мисс Донкастер не одна такая. Не знаю, чем они подкупают людей, но факт остается фактом. Не было ли еще чего-нибудь? Личной вражды с Харшем? Не наступал ли он ей на любимую мозоль?

– Я ничего такого не слышала. Впрочем, не так уж трудно оскорбить мисс Донкастер.

Фрэнк рассмеялся.

– Еще мягко сказано!

Миссис Моттрам позвонила в дверь Пенникотт-коттедж. В домике священника она бы просто открыла дверь и громко позвала, но обе мисс Донкастер твердо придерживались так называемых «норм цивилизованного общества». И потом, зачем их раздражать? Они настолько легко обижались, притом зачастую помимо воли окружающих, что даже не было удовольствия дразниться. И потом, бедные старушки, ну и жизнь они вели! Год за годом, без всяких событий – просто сохнешь и киснешь. Сердце миссис Моттрам, мягкое как масло, искренне жалело Мэри Энн и Люси Эллис. Какими бы грубыми и ядовитыми ни были мисс Донкастер, она неизменно навещала соседок, принося то свежее яйцо, то капустный лист, полный малины, то яркий и совершенно неуместный журнал из числа тех, которыми заваливали ее знакомые летчики. Сейчас Ида держала под мышкой именно такой журнал, с цветной фотографией на обложке. Там красовалась девица в крохотном пунцовом купальнике, которая собиралась нырнуть вниз головой в ярко-синее море.