Оливер Пётч - Дочь палача и театр смерти

Молодой бородатый мужчина, который, судя по всему, исполнял роль Иисуса, тяжело вздохнул. Как и большинство актеров, он был в длинном белом одеянии.

– Так я и слов-то еще не знаю толком, – пробормотал Иисус.

– Да это же сцена Тайной Вечери! – проворчал Кайзер. – Вы же все знаете ее по Святому причастию. Или ты в церкви никогда не бывал? Ну, дальше! – Он громко продекламировал: – Сие есть кровь Моя в Завете Новом, коя за вас прольется. Вкусите и творите сие в мое… – Он ободрительно взглянул на Йозефа. – Ну, дальше?

– Боже милостивый, нет во всем этом толку! – заявил другой актер на сцене.

Это был распорядитель склада Себастьян Зайлер, Симон не сразу узнал его в рыжем парике. Зайлер исполнял роль Иуды и, в отличие от остальных, был в желтом одеянии.

– С Зепплем в роли Иисуса у нас ничего не выйдет, – продолжал он ворчать. – Крестьянин в роли Спасителя! Если б я его исполнял, мы бы давно продвинулись дальше.

– Так, получается, толстяк Иуда будет теперь играть Иисуса? – насмешливо спросил Конрад Файстенмантель, для которого Кайзер со священником предусмотрели роль апостола Петра; он развалился за столом на одной из скамей. – Да, лучше не придумаешь.

– Я не Иуда, а только играю его, – ответил Зайлер. Вид у него был усталый и сонный. – Но кое-кто, похоже, не видит разницы.

– Долго мы тут торчать будем? – спросил Иисус Христос. – Мне еще скотину накормить надо и сарай вымести.

– Будем торчать, пока я не скажу! – выругался апостол Петр. – А если и впредь будешь задавать идиотские вопросы, засунь плоть Свою себе в зад!

– Ну и пожалуйста, не буду я Иисуса играть, – ответил обиженно Йозеф и стянул белую тунику. – Поищите другого дурака на роль мессии. Все равно слишком опасно играть в этой мистерии.

Он спрыгнул со сцены и скрылся за надгробьями.

– Йозеф, Йозеф, постой же! – закричал ему вслед Георг Кайзер и побежал за Спасителем. – Файстенмантель вовсе не это имел в виду.

– Конечно, он это имел в виду, – прошипел другой апостол. – Толстяк раздает приказы, а нам хвост поджимать…

– Попридержи язык, Матис, – ответил Файстенмантель, вероятно услышав слова апостола Матфея, и погрозил пальцем. – Лучше проследи, чтобы декорации преисподней были готовы к сроку. Я немалые деньги твоим столярам заплатил!

– Как я поспею к сроку, если священник каждый день дает новые указания, как должен выглядеть ад! – возмутился тот. – К тому же Ганс Гёбль обещал намалевать мне языки пламени, но его, наверное, самого скоро поджарят…

Файстенмантель хотел возразить, но тут вернулся Кайзер. Он покачал головой: похоже, на сегодня Иисус отказался выполнять свои обязанности. Учитель вздохнул и обратился к остальным:

– Боюсь, сегодня нет смысла продолжать. Я чуть позже еще поговорю с Йозефом. Значит, встретимся завтра в это же время.

Остальные закивали. Они, похоже, были только рады тому, что репетиция наконец окончена. Один за другим «актеры» покинули кладбище, пока Симон и Георг Кайзер не остались вдвоем.

– Чудом будет, если через три недели я смогу поставить представление с этими олухами! – посетовал Кайзер и принялся собирать тарелки, кубки и прочий реквизит. – Я думал, Йозеф станет хорошей заменой на роль Иисуса. По крайней мере, с длинными волосами он выглядит похоже… Но у него только хозяйство в голове! Если б Файстенмантель и священник не настаивали на мистерии, я бы давно оставил эту затею. – Он покачал головой и повернулся к Симону: – Я слышал, в долине произошло несчастье? И ты, очевидно, помог раненому…

Симон кивнул.

– Парня зовут Мартин. Пришлось ампутировать ему левую ногу по колено. Я и сам хотел расспросить тебя о нем.

Он рассказал Кайзеру о случившемся. Тот слушал с подавленным видом.

– Мартина я знаю давно, – произнес он, когда Фронвизер закончил. – Парень из бедной батрацкой семьи, живет на лугу у подножия Лабера. До недавнего времени он еще ходил ко мне в школу. Но его отец умер от чахотки, а мать тяжело больна. Мартин самый старший, а младшие братья и сестры могут только хворост собирать. Заработок слишком скудный.

– Просто ужасно! – Симон поднялся на сцену к своему другу. – И никто в деревне не может их выручить?

Кайзер тихо рассмеялся:

– Нищую батрацкую семью? Я сам порой чем-нибудь помогаю им, но от других помощи нет. Сам все слышал на собрании. Большинство все равно хочет, чтобы бедняки ушли из долины.

– И убийство Габлера им только на руку. На тех, у кого за душой ни гроша, несложно возложить вину. Свинство!.. – Симон запнулся, вспомнив еще кое-что. – Я вот еще что хотел спросить. Лесорубы что-то болтали про венецианских рудокопов, что здесь обитают. Не то чтобы я верю во всю эту чепуху, но тебе, может, известно что-нибудь об этом?