Оливер Пётч - Дочь палача и театр смерти

Карета въехала на просторный двор, окруженный мастерскими, постоялыми дворами и жилыми домами. Точно напротив ворот стояла церковь, самая необычная из виденных Куизлем. Двенадцатиугольное сооружение с островерхой крышей походило скорее на восточный храм, чем на христианскую церковь. Справа от нее высилась колокольня, и к ней примыкало несколько изящных построек. Из церкви как раз выходила группа монахов. Когда они увидели карету Лехнера, кто-то из них подобрал рясу и поспешил к одному из роскошных строений. В скором времени во дворе появились двое мужчин.

Куизль присмотрелся к ним в вечерних сумерках. Один из них, похожий на хорька и с редкими волосами, опирался на трость. Судя по всему, это был судья Аммергау Йоханнес Ригер, о котором уже рассказывал Симон. Второй был необычайно худым, если не сказать тощим, но при этом почти одного роста с Куизлем. На нем была черная бенедиктинская ряса, перевязанная белым пояском. Серебряный, украшенный драгоценными камнями крест на его груди выдавал в нем настоятеля. Уголки губ у него подергивались, словно бы он с трудом скрывал неприязнь к гостям. На Иоганна Лехнера, вышедшего из кареты, аббат смотрел с недоверием.

– Да пребудет с вами Бог, господин секретарь, – проговорил настоятель Бенедикт Эккарт.

При этом он начертал в воздухе крест в знак благословения, что никак не сочеталось с его кислым выражением лица. Куизлю этот жест показался скорее защитным знаком против злых духов.

– Поистине скорбное событие привело вас в эту долину, – продолжил священник скрипучим голосом. – Жаль, что вышло именно так. Кроме того, как я слышал, в Обераммергау вас задержала маленькая неприятность. – Он вскинул брови в знак недовольства. – Весьма печально.

– Приветствую вас от имени Шонгау, – церемонно ответил Лехнер, при этом он подобающим образом поклонился перед аббатом и поцеловал его перстень. – Действительно, в Обераммергау мне пришлось остановить драку на кладбище. Покорнейше прошу прощения.

– Остановить? – Йоханнес Ригер шагнул к Лехнеру и одарил его свирепым взглядом. – Мне сообщили, что вы приказали всем покинуть кладбище. Вы не имели на это права!

– Ну, вас там не было, к сожалению. Иначе я, разумеется, уступил бы вам эту честь. – Лехнер скривил губы. – Драки посреди кладбища мне, честно признаюсь, не совсем по нраву. Так где же вы были, господин судья?

– Я… был занят другими делами, – ответил Ригер и сердито поднял указательный палец: – Но это не оправдывает вашего вмешательства. Обераммергау входит в юрисдикцию Этталя и подчиняется лишь господину аббату и моей скромной особе.

– А монастырь Этталь входит в юрисдикцию Мурнау, – ответил Лехнер с тонкой улыбкой. – А поскольку в Мурнау на место судьи никого не назначили, решение судебных вопросов переходит к Шонгау. – Он вынул из-под плаща документ и протянул его настоятелю. – Распоряжение из Мюнхена. Только-только доставлено в Обераммергау. Взгляните сами.

Настоятель нацепил пенсне, висевшее на цепочке рядом с крестом, и просмотрел документ, в сумерках с трудом разбирая слова. Потом с хмурым видом протянул бумагу судье. Тот стал читать и по мере чтения бледнел все больше.

– Это… действительно так, – с трудом выдавил настоятель. – Не знаю, как вы это устроили, Лехнер, но вам, как следует из сего документа, дозволено провести здесь расследование.

– Веками этот монастырь сам вершил правосудие, – прошипел Ригер, при этом пальцы его впились в пергамент. – А теперь мы должны слушать указания секретаря, да еще из Шонгау! Ваша милость, прошу вас…

– Вы сами видели распоряжение, Ригер, – вскинулся на него аббат. – Не стану же я перечить баварскому курфюрсту! В рамках расследования этого гнусного убийства господин Лехнер может распоряжаться здесь по собственному усмотрению. Так здесь написано. – Он пожал плечами. – Хотя я предпочел бы распутать дело своими силами, без лишней огласки. Это… происшествие и без того бросает тень на монастырь и мистерию Страстей Христовых. Хотя… – Он помедлил и показал на документ: – Вы позволите?

Настоятель забрал у Ригера документ и еще раз прочел распоряжение, в этот раз внимательнее. Наконец губы его растянулись в тонкой улыбке.

– Здесь указано, что распоряжение касается лишь расследования данного дела, – сказал наконец аббат. – Что последует за этим, зависит от результатов расследования. А чем окончится это расследование… хм, сие ведомо одному лишь Господу. – Он с подчеркнутым хладнокровием вернул документ Лехнеру. – Разумеется, мы поможем словом и делом, как того требует курфюрст. Но, боюсь, аббатство не располагает теми средствами, каковые имеются в распоряжении города. Сожалею.