Оливер Пётч - Дочь палача и театр смерти

Правда, была еще одна причина, почему Фронвизер решил здесь задержаться. Он пришел к этому только ночью.

Дело было в том распятом.

Его охватило прямо-таки ребяческое любопытство. Так было всякий раз, когда он сталкивался с чем-то загадочным. Эту черту характера цирюльник разделял со своим ворчливым тестем, Якобом Куизлем.

Что же происходило здесь в действительности? Вся деревня была охвачена ненавистью и страхом. Симон остро ощутил это на улицах, а после – и особенно – в часовне, когда осматривал убитого. Казалось, каждый видел в другом врага.

Фронвизер потянулся, встал с жесткой скамьи, потом прошел в коридор и поворошил угли в печи. Прежде чем поразмыслить над тем, что принесут ему ближайшие дни, необходимо было выпить кофе. Симон жить не мог без этих маленьких черных зерен и всегда брал их с собой в поездку. Он даже обзавелся небольшой ручной мельничкой. Цирюльник тщательно размолол зерна, насыпал в горшок и залил кипящей водой. Комнату сразу наполнил аромат, который обострял его мысль. С дымящейся кружкой в руке Симон вернулся за стол, закрыл глаза и глотнул обжигающий напиток. Первый глоток всегда был самым приятным. Сейчас он допьет кофе и сразу отправится проведать Петера, а потом…

Скрипнула входная дверь, в коридоре послышались тихие шаги. Симон вздрогнул и отставил кружку. Кто бы это мог быть? Может, Георг Кайзер привел к нему Петера? Но он, вероятно, постучал бы… Симону вдруг вспомнились рассказы об умерших, которые в течение нескольких недель после кончины еще бродили по дому. Он встряхнул головой.

Я с ума сойду в этой деревне…

Шаги стихли так внезапно, словно вошедший только сейчас заметил, что в доме кто-то есть. Симон затаил дыхание, но и в коридоре теперь стояла мертвая тишина. Цирюльник бесшумно поднялся и взял подсвечник, стоявший на столе. Вооружившись, подкрался к двери и взялся за ручку.

В этот миг у него под ногой скрипнула доска. По ту сторону двери раздался громкий топот – кто-то побежал по коридору к выходу. Симон бросился следом и в дверях успел заметить, как незваный гость свернул направо, в тесный проулок, ведущий к Аммеру. Это был крупный мужчина в шляпе, из-под полей которой выглядывали огненно-рыжие волосы.

– Эй, ты! – крикнул Симон ему вслед, мчась по коридору. – Стой! Какого черта тебе здесь…

Он угодил ногой в стоявшую у порога миску с жиром, которым натирали обувь, поскользнулся и повалился в грязь перед дверью. А когда вскочил, незнакомца нигде не было видно.

Оскорбленный, Симон отряхнул запачканную конским навозом одежду. У него не было ничего на смену. Если он действительно хотел задержаться в Обераммергау, ему следовало получше следить за своей внешностью. Его пугала сама мысль о том, что ему, возможно, придется надевать одежду покойного цирюльника. Симон осторожно оглядел усеянную коровьими лепешками дорогу, на которой играли несколько одетых в лохмотья детей. Они с любопытством подняли на него глаза.

– Вы видели человека, который только что выбежал из дома? – спросил он.

Но дети не ответили, только смотрели на него, даже с некоторой враждебностью. Потом они вернулись к игре в шарики.

– Премного благодарен, – пробормотал Симон. – Воистину вы достойны зваться жителями Обераммергау.

Он вернулся в дом и собрался уже пройти в комнату, но обнаружил возле очага нечто странное.

Там стояла маленькая резная фигурка.

Она сразу бросилась Симону в глаза, поскольку в отличие от покрытых копотью горшков и сковородок была новой и совершенно чистой. Он не помнил, чтобы видел ее здесь прежде.

Фронвизер задумчиво взял ее в руки и рассмотрел внимательнее. Она изображала священника, голову которого покрывал ниспадающий платок. Цирюльник перевернул фигурку – снизу были нацарапаны два коротких слова на латыни.

Et tu…

– И ты? – пробормотал Симон. – Какого черта это…

Снова скрипнула дверь. Симон отставил фигурку и испуганно обернулся. Неужели незнакомец вернулся? Он облегченно вздохнул: в этот раз действительно пришел Георг Кайзер. Учитель держал в руках корзину, доверху наполненную едой. Сверху торчал увесистый окорок.

– Это тебе от Файстенмантеля, – сообщил Кайзер. – В знак гостеприимства, скажем так. Похоже, вчера в часовне ты действительно произвел на него впечатление. По воскресеньям нет занятий, вот я и решил навестить тебя…

Он запнулся, увидев растерянный взгляд Симона и грязь на его одежде.

– Ты что, поскользнулся?