Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник)

– Нет. Его бы вызвали только в том случае, если бы у него были какие-либо важные показания по делу. – Старший инспектор устало провел рукой по глазам. – Голоса! Ну надо же! Этот парень – настоящий невротик, похлеще истеричной дамочки. Я растратил время моих людей впустую и выставил себя на всеобщее посмешище. «Голоса!» А вся эта история с рукописью оказалась ложным следом. Ну, я рад, что он не стал все осложнять своими попытками выяснить, кому же все-таки принадлежал тот голос.

– Да, я с вами согласен, – кивнул доктор Фелл.

Ночную тишину нарушал лишь перезвон хрустальных люстр да эхо от звука шагов вдалеке.

– Что ж, теперь все кончилось, – устало заметил Хэдли. – Бедняга предпочел такой путь. Осталось прояснить пару деталей, и дело можно закрывать. Я поговорил с его женой…

– Так как вы намерены завершить это расследование?

Хэдли, нахмурившись, обвел взглядом холл.

– Я думаю, мы напишем в отчете, что дело не раскрыто. Закроем на случившееся глаза и обратимся к газетам с просьбой ничего не писать об этом. Нет смысла предавать это дело огласке. В этом доме и так слишком много горя, не так ли? Зачем преумножать его?

– Вам не нужно оправдываться передо мной, мальчик мой. Я думаю, что… кстати, где сэр Уильям?

– В своей комнате. Гоббс открыл дверь и разбудил его.

– Вы ему рассказали?

Хэдли резко мотнул головой.

– Знаете, а ведь я старею, – вдруг заметил он. – Сейчас всего два часа ночи, а я устал как собака. Я кое-что рассказал Биттону, но, по-моему, он меня не понял. Еще не закончилось действие снотворного. Он сидит у себя в комнате у камина, укутавшись в халат, и смотрит в одну точку. И повторяет: «Проследите, чтобы моим гостям подали что-нибудь перекусить; проследите, чтобы моим гостям подали что-нибудь перекусить». Похоже, ему чудится, будто он какой-то средневековый феодал в укрепленном замке. Наверное, он до сих пор грезит. Ему уже семьдесят лет, Фелл. Когда разговариваешь с ним, как-то забываешь об этом.

– Что планируете делать?

– Я послал за доктором Ватсоном, судмедэкспертом. Когда он приедет, я попрошу его приготовить что-нибудь, чтобы разбудить старика, а тогда… – Хэдли мрачно пожал плечами. – Мы с вами разделим эту «приятнейшую» обязанность рассказать ему все.

Царила ночь, в дымоходе завывал ветер. Рэмполу вспомнился портрет в библиотеке: белая кожа, орлиный нос, военная выправка. И вновь он подумал об этом одиноком человеке в пустом доме. Когда-то он вел за собой войска, а теперь сидел, кутаясь в халат, перед угасшим камином и в полусне пересчитывал солдат в несуществующей уже армии: длинный нос, кустистые брови, рот оратора. Он принадлежал к давно ушедшей эпохе, временам, когда в Лондоне реяли флаги Веллингтона [82]и слышалась барабанная дробь в честь победы при Ватерлоо.

В холл вышел Гоббс.

– По приказу сэра Уильяма, джентльмены, я приготовил вам кофе и бутерброды, они в библиотеке. Там же вы найдете графин с виски, если изволите выпить горячительного…

Они вернулись в библиотеку. В камине полыхал яркий огонь, на столике стоял поднос с едой.

– Останьтесь с сэром Уильямом, Гоббс, – приказал Хэдли. – Если он придет в себя, позовите меня. И когда встретите судмедэксперта, проведите его наверх.

Они уселись у камина, доктор завозился с графином.

– Я получил окончательные доказательства, когда поговорил с миссис Биттон. Она сказала, что уже беседовала с вами. Сказала, что вы уверены, будто Дрисколла убил ее муж.

– Вот как? А как она сама считает?

– Она не была уверена в этом, пока я не рассказал ей всю историю. Поэтому я так задержался. Не мог ее разговорить. Она не в себе, как и старик. Она полагает, что Биттон был способен на такое, но скорее пришел бы к Дрисколлу и задушил его, а не стал бы подстерегать его в тумане с арбалетным болтом. И она не понимает, зачем он надел на парня цилиндр. Готова поклясться, что Биттону подобное и в голову не пришло бы. Мол, у него на такое просто не хватило бы воображения. – Хэдли, глядя в огонь, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Меня это беспокоит, Фелл. Она права в этом. Впрочем, чужая душа – потемки.

Доктор, разводя виски содовой, замер, положив руку на сифон.

– Я полагал, что вы довольны результатами расследования, – не поворачиваясь, сказал он.

– Доволен. Нет никого, кто мог бы опровергнуть наши доказательства. А главное… Вы знали, что у Биттона был талант пародировать чужие голоса? Мне его жена сказала…

– Что?