Луиза Пенни - Долгий путь домой

Но сегодняшний Питер только покачал головой и улыбнулся:

– Она права.

– Знаете, ведь это комплимент, – сказал Гамаш. – Она утверждает, что ее первые попытки мало чем отличались от ваших. Комок в горле.

– Боже мой, как мне ее не хватает.

Та малость энергии, которую собрал Питер, иссякла, и он сдулся, как воздушный шарик.

Его нижняя губа задрожала, глаза увлажнились. Соленая вода. Море эмоций, удерживаемых внутри. Он отчаянно хотел сказать все то, что копилось в нем десятилетиями. Но из его груди вырвался лишь судорожный вздох.

– Я хочу сесть у нас в саду и слушать, как она провела год, и рассказывать ей о моем годе, – проговорил он наконец. – Я хочу услышать все о ее работе. О том, как она пишет и что чувствует. Боже мой, что я наделал?

Клара схватила свернутые в трубку картины Питера.

– Я больше не могу ждать.

– Сидеть! – скомандовала Мирна. – Сядь.

– Может быть, позвонить им? – Клара вытащила телефон.

– Дай-ка мне, – сказала Мирна, протягивая руку. – Дай сюда.

– Но…

– Давай. На кону, может быть, человеческие жизни. Мы не знаем, что происходит, и не имеем права вмешиваться. Арман сказал, чтобы мы его ждали.

– Я не могу.

– Ты должна. Это его работа. Их общая работа. Не мешай им.

Их кофе остыл, а воздушный лимонный пирог остался нетронутым.

– Как ты думаешь, они нашли Питера? – спросила Клара.

– Надеюсь.

Мирна выглянула в окно, не в силах представить, что происходит за стенами столовой. Где еще могут они искать его? Где еще он может прятаться?

– Неужели муза живет здесь? – спросила Клара. Спросила у Шартрана.

– Почему вы спрашиваете меня?

– Потому что вы уже бывали здесь.

– Нет, не бывал.

– Вы уверены? – Клара не сводила с него глаз и не отпускала его взгляд.

– Я в жизни здесь не был, – сказал Шартран. – Но я рад, что оказался здесь сейчас.

– Почему? – спросила Клара.

Он слабо улыбнулся, встал и вышел. Они видели его в окне столовой – он стоял, засунув руки в карманы и подняв воротник от ветра. Стоял ссутулившись, глядя на воду.

Клара крепко сжала руки под столом. Сколько ей еще ждать? Сколько она еще выдержит? Она взглянула на часы на стене. Время они показывали, но ей это не помогло. Часы здесь не имели смысла.

Здесь время измерялось другими единицами.

Судя по часам, они провели в столовой три четверти часа, но Клара знала, что на самом деле прошла вечность.

– Зачем вы приехали сюда? – спросил Гамаш.

– Чтобы найти десятую музу? – спросил Бовуар.

– Так вы знаете про музу? – спросил Питер и, не дождавшись ответа, продолжил: – Нет, я приехал сказать Норману, какое он говно. Я вспомнил обо всем, когда посетил профессора Мэсси в колледже. Я всегда жалел, что не сказал Норману, какой вред он нанес.

– Своим «Салоном отверженных»? – спросил Гамаш.

– Да. Он обидел Клару, но тогда я ему ничего не сказал. Уезжая из Трех Сосен, я понятия не имел, как она будет относиться ко мне по возвращении. Я подозревал, что она вообще захочет разорвать наш брак, и не мог ее в этом винить. Но я хотел сделать для нее что-нибудь особенное. Подарок. Я думал, думал и понял, что всю нашу совместную жизнь оставался трусом. Ни разу не защитил ни ее, ни ее искусство. Позволял всем критиковать и умалять ее работы. И даже сам стал это делать, когда увидел, какой она блестящий художник. Я пытался ее уничтожить, Арман.

Он посмотрел на свои руки, словно на них осталась кровь. Пустой взгляд грешной души.

– Когда профессор Мэсси упомянул Нормана, я вспомнил «Салон отверженных» и понял, что могу подарить ей, – сказал Питер, снова подняв глаза. – Мои извинения. И не только слова, но и поступок. Даже если бы мне пришлось отправиться в ад, я бы нашел профессора Нормана и сказал ему, что о нем думаю. Только после этого я смог бы вернуться. И заглянуть ей в глаза.

– Принеся голову профессора Нормана? – спросил Гамаш.

– Фигурально выражаясь, да.

Заметив, что Гамаш пристально смотрит на него, Питер побледнел.

– Неужели вы все еще думаете… – Он махнул рукой в сторону кровати.

– Продолжайте, – сказал Гамаш, не сводя глаз с Питера.

– Я отправился в Бэ-Сен-Поль и там узнал, что последнюю почтовую отправку Норман сделал несколько лет назад. Его не оказалось в городке, но я увидел там такую красоту и покой, а перед этим столько месяцев провел в дороге, что решил снять домик и перевести дыхание. Только там я вспомнил картины в доме моей матери. Те, на которые я мог смотреть часами. Желая оказаться в тех пейзажах. Картины Кларенса Ганьона. Он писал их в Бэ-Сен-Поле. И тогда я нашел Галерею Ганьона. Я проводил там часы, разглядывая его творения.