Луиза Пенни - Долгий путь домой

Как Ноу Ман получил к ней доступ? Да и к асбесту тоже.

– Мы упустили какое-то звено, – сказал Гамаш. – В чем-то ошиблись.

Подошло время обеда, но повара не отважились включать духовки и плитки, поэтому все ели сэндвичи. При этом им приходилось крепко держаться, поскольку волны становились все выше и шире. Даже у бывалых моряков лица посуровели.

Гамаш, Бовуар, Мирна и Клара отвлекались от качки, снова и снова обдумывая то, что им стало известно. Факты.

Маршрут Питера по Европе. «Сад космических размышлений». Каменный заяц.

Бовуар сунул руку в карман и нащупал там кроличью лапку.

Приезд Питера в Торонто и в колледж искусств. Его встреча с профессором Мэсси.

А потом отъезд в Шарлевуа. В Бэ-Сен-Поль. Вроде бы в поисках музы. Десятой музы. Неприрученной музы, которая могла исцелять и убивать. И поклонника той музы. Ноу Мана.

Четверо друзей снова и снова сопоставляли известные им сведения. И еще раз.

Но отсутствующее звено пока не находилось.

– Ну что ж, – сказала Клара, – ответ мы узнаем завтра. Корабль прибывает в Табакен утром.

Она вытянула руку, держа за колечко большой ключ.

– Что это? – спросил Бовуар.

– Ключ от нашей каюты, – пояснила Мирна.

– Это предложение? – осведомился он.

– Наше плавание еще не настолько затянулось, – парировала Мирна и услышала смех Гамаша. – Это приглашение. Наш диван легко превращается в кровать.

– Но вы же на нем спите, – возразил Бовуар.

– Нет, мы будем в спальне.

– В спальне?

– Кажется, это называется парадным залом, – сказала Мирна. – Можете воспользоваться нашим душем или ванной.

– Метафорической? – спросил Гамаш у Клары, и та покраснела.

Бовуар, прищурившись, выхватил ключ из ее руки.

– И можете угощаться всем, что найдете в холодильнике, – любезно разрешила Мирна, зигзагами выходя с Кларой из кают-компании.

Бовуар сунул ключ в карман, поближе к кроличьей лапке.

Они поговорили еще немного, вернулись к некоторым деталям. Но ясности не наступило.

Гамаш поднялся:

– Я устал. Клара права: мы узнаем ответ завтра утром.

Они двинулись в капитанскую каюту, но перед этим зашли в адмиральскую, чтобы проверить Шартрана и взять туалетные принадлежности и чистую одежду.

Открыв дверь капитанского номера, Бовуар замер.

– В чем дело? – спросил Гамаш. – Так тесно, что не войти?

– Да сюда целая армия войдет, – проговорил Бовуар и отошел в сторону, чтобы шеф все увидел.

Кухня. Полированный обеденный стол. Панорамные окна. Кресла. Закрытая дверь красного дерева, ведущая предположительно в парадный зал, где спали Клара и Мирна.

А еще диван, разложенный в большую кровать с чистыми, накрахмаленными простынями, подушками и одеялами.

– Я в жизни не видел ничего прекраснее, – прошептал Бовуар. – Я бы женился на этой каюте.

– Только когда меня в ней не будет, – сказал Гамаш, проходя внутрь.

Они по очереди приняли горячую ванну, вода в которой плескалась, – не стоило доверять скользкому полу душевой кабины. Когда Бовуар в махровом халате появился из ванной, он увидел, что Гамаш, держась за край обеденного стола, разглядывает одну из картин Питера.

– Губы, – сказал Бовуар, присоединяясь к шефу.

Губы хмурились на зрителей, а зрители хмурились, глядя на губы.

Проведя два дня на воде, Бовуар еще лучше стал понимать, что хотел выразить своей картиной Питер.

Питер видел, чувствовал и пытался изобразить постоянно меняющийся лик и капризы реки.

– Мы все еще в море, – сказал Жан Ги.

– Но возможно, чуть ближе к берегу.

– Да, хотя берег не всегда такое уж привлекательное место, – ответил Бовуар, пробираясь к кровати.

– Верно, mon vieux [104], – согласился Гамаш. – Пойду приму ванну.

За панорамным окном царила полная темнота, но каждые полминуты по нему ударял водяной кулак.

Полчаса спустя Гамаш выключил свет и улегся в кровать.

– Завтра будем на месте, – сонно сказал Бовуар. – Думаете, мы найдем там Питера?

– Думаю, да.

Засыпая, Гамаш размышлял о том, что их ожидает.

Изоляция и общество сумасшедшего могут довести до безумия даже самого устойчивого человека, не говоря уже о том, чей рассудок и без того нетверд. Как у Питера.

Завтра они почти наверняка увидят Питера Морроу, но Гамаш сомневался, что это будет тот Питер, которого они хотят найти.

Жана Ги пробудил бледно-розовый свет, проникающий в каюту, и запах кофе. Из парадного зала, где спали женщины, не доносилось ни звука.

А Гамаш уже встал. Сидя за обеденным столом, он разглядывал картины Питера и что-то напевал себе под нос.