Сара Шепард - Игра в ложь

– Просто сломай его! – мысленно кричала я. – Хватит беречь мои вещи! Мы должны выяснить, за что меня убили!

И тут Эмма вспомнила. Трэвис ! Он как-то показал ей видеоурок по взлому таких замков ключом из жестяной банки. Судя по описанию, это совсем не сложно.

Пустая банка из-под газировки нашлась на подоконнике, ножницы – на столе. Эмма вырезала клин, похожий на букву «М», такой же как на видео. Острие «М» легко вошло в зазор между дужкой и механизмом замка, и тот послушно щелкнул, открываясь. Эмма невольно улыбнулась: «Никогда бы не подумала, что скажу это, но спасибо, Трэвис!»

Замок со стуком упал на пол. Крышка ящика слегка скрипнула, когда Эмма подняла ее. Внутри не было ничего, кроме толстой тетради на пружине. Эмма вытащила ее и положила себе на колени. На синей картонной обложке не было ни надписей, ни рисунков; спирали пружины не смяты. Она открыла первую страницу, исписанную мелким округлым почерком Саттон.

10 января.

Эмма внутренне сжалась. Стоит ли читать дневник сестры? Однажды – тогда ее взяла к себе семья из Карсон-Сити – ей довелось читать чужой дневник. Тетрадь принадлежала Дарии, старшей дочери опекунов, красивой и замкнутой девушке, предпочитавшей игнорировать нового обитателя дома. Эмма влезла к ней в комнату и прочитала все записи от корки до корки, хотя там не было ничего интересного: сплошь рассуждения о парнях и необоснованные жалобы на слишком полные руки и ноги. Пробравшись к Дарие, она несколько раз обшаривала карманы ее джинсов, украла наушники, диск с музыкой, браслет, пробник духов Chanel. Только попав в другую семью, Эмма неожиданно поняла, как мерзко себя вела. Все краденые вещи перекочевали в желтый почтовый конверт, который она отправила в социальную службу, указав имя владелицы и обещая больше никогда не делать ничего подобного.

Очень мило, что она переживает обо всем этом, но мне просто хотелось прочитать свой дневник!

Словно услышав мои мысли, Эмма вздохнула и вернулась к чтению.

Все записи были короткими, невинными и чем-то напоминали ленту Twitter: те же обрывки мыслей и чувств.

«Элизабет и Джеймс начали встречаться».

«День рождения на горе Леммон?»

«Ненавижу историю!»

«Да иди ты, мамочка!»

Были, впрочем, и более подробные замечания, но они каждый раз оказывались еще путанее.

«10 февраля. Шар иногда бывает такой стервой. Ей надо что-то с этим делать».

«1 марта. Ждала сегодня кое-кого после школы. Он такой милый, всюду ходит за мной, прямо как собачка».

«9 марта. М. просто превзошла сама себя. Иногда мне кажется, что Ш. права на ее счет».

Эмма листала страницы, пытаясь разобраться, что к чему. Во многих записях упоминалась «Л.»; очевидно, это была Лорел: «Л. сегодня явилась к завтраку, одевшись точь-в-точь как я», «Собираюсь сегодня отлично посмеяться над Л. Может, теперь она поймет, что не надо было проситься с нами». Внимание Эммы привлекло короткая запись 17 мая: «Л. все еще переживает из-за Т. Не стоит того. Он всего лишь парень». А всего за полторы недели до появления Эммы, 20 августа, Саттон написала: «Если Л. еще раз вспомнит про ту ночь, клянусь, я убью ее».

О какой ночи шла речь? Почему Саттон так загадочно выражалась в собственном дневнике? Эмме хотелось рвать и метать. Такое впечатление, будто сестра вела дневник, опасаясь, что ее записи однажды попадут в ЦРУ.

Я злилась не меньше.

И тут из тетради выпал квадратик цветного картона. Эмма подобрала его, присмотрелась и шепотом прочитала: «Карта участника “Игры в Ложь”». Ниже было указано имя Саттон, звание «Председатель, исполнитель и просто красавица» и дата – май, больше пяти лет назад.

На обратной стороне были перечислены правила:

1. НИКОМУ не рассказывать! За разглашение – исключение из клуба.

2. Одновременно играть могут только трое. («Трое» вычеркнуто, сверху крупно написано: «Четверо»).

3. Каждый новый розыгрыш должен быть лучше предыдущего. Тот, кто окажется лучше всех, получит знак отличия.

4. Если что-то пошло не так или в случае опасности, произнеси кодовую фразу: «Клянусь жизнью!» Для остальных это сигнал о помощи.

Ниже был приведен небольшой список неприемлемых розыгрышей, большей частью состоявший из требований не причинять вреда животным и маленьким детям, не прикасаться к вещам, которые нельзя заменить новыми из-за их цены или уникальности (пример: Porshe отца Шарлоты), и не нарушать закон (рядом с этим пунктом кто-то дописал: «Ха-ха!»). Ниже той же рукой было приписано: «И обойдемся без секстанта». Слово было подчеркнуто трижды: видимо, получение сообщений и фото интимного характера здорово задело жертву розыгрыша.