Борис Баделин - На полынных полях

– Спасибо за доверие! – кивнул Игорь.

– Это хорошо, что ты сохранил чувство юмора! – отметил Валерий Сергеевич. –Признаюсь: побочные эффекты нами пока не изучены, но, главное – мы не используем вещества, полученные вне нормального человеческого метаболизма. Наш инструмент – тонкое и точное электромагнитное воздействие на некоторые мозговые центры. Вызывается естественная реакция, интенсивность и длительность которой – в наших руках, то есть, нормальные пределы эмоций могут быть значительно превышены, а вот насколько – ты нам и поможешь определить! Попробуем?

Болотников не ответил. Он понимал, что через несколько минут его лишат способности контролировать не только своё тело, но, похоже, и сознание. Последней его опорой теперь была надежда, что люди Рубахина в Москве успеют сделать своё дело, и тогда его смерть, да и вся жизнь, обретут какой-то смысл.

– Возможно, после испытаний ты уже не сможешь адекватно воспринимать действительность, – почти сочувственно произнёс Лазаридис. – Ничего не хочешь сказать напоследок, Лебедев?

– Зачем? – усмехнулся Игорь. – И вообще: чего ты всё лезешь ко мне с разговорами – удовольствие растягиваешь или хочешь понравиться?

– Ладно, герой! – с плохо скрываемым разочарованием проговорил Лазаридис. – Посмотрим, насколько хватит твоего упорства!

– Да пошёл ты! – устало огрызнулся Болотников…

…Ослепительная вспышка в мозгу не дала ему закончить фразу и выбросила из реальности: на него нахлынула волна небывалого покоя и умиротворения, и он медленно поплыл в этой волне, наслаждаясь лёгкостью и блаженством, которые заполняли каждую частицу его существа. Наслаждение стремительно нарастало, становилось восторгом, распирающим грудную клетку, где в бешеном ритме заколотилось сердце, и на вершине этого восторга Болотникова вдруг скорчило и парализовало в многократном, мучительном оргазме…

Прерывисто дыша и содрогаясь всем телом, Игорь некоторое время ничего не соображал.

Над ним нависла внимательная физиономия Здена:

– В штанах – не мокро? – глумливо поинтересовался Гловацкий. – Я же говорил, что тебе понравится! Но, увы – наши медики сейчас доложили: с пороговой нагрузкой ты вряд ли долго выдержишь! Жаль! – серьёзно заключил он. – Мне показалось, что ты покрепче…

А потрясённый и раздавленный Болотников с ледяной пустотой внутри вдруг осознал всю чудовищность происходящего: до сих пор всё известное оружие, так или иначе, разрушало плоть, Лазаридис со своей системой готовился воровать души!

Заметив, что подопытный всё ещё способен воспринимать окружающее, Лазаридис не удержался от искушения продолжить свою недосказанную речь:

– Вот отсюда, из этой студии, я могу реально довести до полного экстаза, до блаженного обморока ровно столько людей, сколько их будет висеть в Паутине в любое условное время. – Лазаридис говорил тихо и очень серьёзно. – Можешь мне поверить: миллионам и миллионам из них больше ничего и не нужно. Многие умрут перед своими компьютерами от банального истощения, но умрут в блаженстве.

Других я избавлю от безнадёжных упований, от разочарований и зависти, у них отпадёт необходимость в бесконечной агрессии ради удовлетворения своих страстей и страстишек…

Лазаридис внезапно замолчал, и глаза его неподвижно уставились куда-то в пространство. В студии воцарилась тишина, в которой стал слышен тихий змеиный посвист вентиляторов внутри мощной электронной аппаратуры.

– Это гуманная акция, – Лазаридис ожил также резко, как и замолчал. – Потому что быстро погибнут все слабые, не приспособленные к реальной жизни особи. Можешь считать меня человеконенавистником, но в действительности я – человеколюбец, как было сказано в одной очень популярной книжке: «Придите ко мне, все труждающиеся и обременённые, и я успокою вас!»

Людей стало слишком много, Лебедев, а сумма их желаний и претензий критически превзошла сумму возможностей, которые они способны обеспечить друг другу, даже действуя сообща! Но они же ещё и фатально, трагически разобщены…

Болотников, наблюдая в этот момент за лицом Гловацкого, заметил, что тот, привычно изображая невозмутимость, с трудом терпит пространные разглагольствования шефа.

Но Лазаридис опять умолк и утомлённо откинулся на спинку кресла.

– Продолжим? – тут же воспользовался паузой Зден. – С обратным знаком?

В ответ последовал утвердительный взмах ладони…