Борис Баделин - На полынных полях

– Не думаю, что в Москве много знают о здешних разработках, – Гловацкий снова навис над Игорем, – иначе ты не полез бы сюда со своим самодельным сканером. И всё же – что вам известно о нашем проекте?

Болотников отрешённо смотрел мимо него:

– А то – убьёшь?

– Всё ещё геройствуешь? – Зден осуждающе покачал головой. – Тогда подожми мошонку – сейчас тебе будет очень страшно!

…Этот звук пришёл не снаружи, он возник у него внутри черепа. Отвратительный рёв на самых низких, уходящих глубоко в инфразвук, тонах вдавил Болотникова в кресло, невыносимый ужас переполнил сердце и разорвал аорту…

…Игорь снова очнулся и с удивлением обнаружил, что он лежит на полу, его руки и ноги свободны от скотча, а в зале нет никого: куда-то исчезли и Лазаридис, и Зден, и операторы, которые только что проводили над ним свои эксперименты.

Со странной лёгкостью Болотников вскочил на ноги и ещё раз огляделся – огромная студия была абсолютно пуста. Тогда он пошёл к выходу – сначала медленно и нерешительно, затем всё быстрее и уже почти бегом достиг дверей …

Тяжелые дубовые створки поддалась без усилий, он преодолел порог и остолбенел: большая полная луна висела над морской гладью, она заливала ярким прохладным светом и море, и спящую степь, которая начиналась от изогнутого берега лимана и простиралась в бесконечность, потому что линия горизонта над сушей скрывалась в слоящейся туманной мгле.

Высокая степная трава в неистовом сиянии луны казалась серебряной и словно светилась сама по себе.

Ошеломлённый Болотников почувствовал густой горький аромат, который однажды так поразил его в детстве – это пахла степная полынь…

Узкая тропинка у него под ногами была видна совершенно отчётливо: петляя в траве, она вела к высокому склону кургана. Метрах в ста от себя Игорь рассмотрел уже знакомые ему фигуры и, даже не пытаясь себе что-то объяснить, медленно пошёл к поджидавшим его у тропы…

– Долго же ты пропадал в своей Москве! – сияя глазами и всеми своими веснушками, Даша приподнялась на цыпочки и крепко прильнула к Игорю. – Я уже изволновалась вся, а мне теперь волноваться нельзя!

– Что случилось? – не сразу сообразил Болотников.

– А то и случилось: маленький у нас будет!

– Дашутка! …

…Гловацкий разочарованно развёл руками и на пару шагов отошёл от кресла, где безжизненно обвисло тело испытуемого.

– Умер? – вставая со своего места, с досадой спросил Лазаридис.

– Причину могу назвать даже без вскрытия, – деловито прокомментировал один из операторов, не отрывая глаз от монитора. – Адекватно сработали здоровые надпочечники – выбросили лошадиную дозу адреналина, тренированное сердце мощно сократилось и толкнуло кровь, а вот сосуды оказались уже не столь эластичными – и разрыв! Это возрастное. Ты был прав, Гловацкий, – они могли бы послать кого-нибудь помоложе!

– Прикажешь всё теперь испытывать на тебе? – проворчал Лазаридис, останавливаясь рядом со Зденом. – Впрочем, один важный результат мы всё-таки получили – наше оружие умеет убивать почти мгновенно.

– В этом конкретном случае – сорок две секунды! – уточнил оператор. – Но мощность сигнала можно увеличить ещё на четверть…

Лазаридис взглянул на мёртвого Болотникова и его неприятно передёрнуло: смерть, как неизбежность, Валерий Сергеевич воспринимал по-философски спокойно, но таких вот прямых напоминаний о бренности земного бытия – не любил.

– Всё! – произнёс он, чувствуя, что уже еле-еле стоит на ногах от усталости. – Сегодня меня больше не беспокоить! А завтра к одиннадцати часам всем быть готовыми к запуску проекта!

Он повернулся и неверным шагом направился к выходу…

– Труп – убрать! – распорядился Гловацкий. – И чтобы никаких следов, все видеозаписи здесь тоже не забудьте стереть!

Он уже думал о том, как избежать лишних объяснений с полицией, когда по истечении визового срока, а то и раньше, пропавшего серба начнут искать.

Кто-то ещё точно знал, куда направился Вуйкович: не мог он пойти на подобное дело в одиночку, без прикрытия. Где гарантии, что теперь его люди не наведут полицейских на ферму Гольдштейна?

Откровенно говоря, ему уже давно до тошноты обрыдла роль подставного слуги при фальшивом Гольдштейне. Но, чем дольше он с ним работал, тем больше крепло подозрение, что этот отвратительный гном – не совсем человек, потому что человек просто из плоти и крови не может обладать таким пронзительным, изощрённым и парадоксальным интеллектом, какой постоянно демонстрировал этот тип.