Луиза Пенни - Час расплаты

О чем они думали, эти превратившиеся в лед мужчины и женщины, в последние мгновения просветления?

Может быть, они думали: почему? Почему это показалось им хорошей идеей?

И он спросил себя, не задаст ли однажды такой же вопрос человек, сидящий в кабинете.

Инспектор Жан Ги Бовуар знал, что его высокогорная аналогия применительно к Гамашу неверна. Если ты погибаешь на склоне горы, то это эгоистичный, бессмысленный поступок. Проявление силы и эго, облаченное в браваду.

Нет, академия не походила на гору. Она была, как сказал Гамаш, выгребной ямой. Но с этим нужно было что-то делать. От академии зависело то, какой будет полиция. Если она останется ямой, полной merde, то такой же будет и полиция.

Старший инспектор Гамаш очистил полицию, но он понимал, что проделал лишь часть работы. Теперь коммандер Гамаш должен заняться академией.

Увольняя прежних преподавателей и нанимая новых, он до сих пор не назвал своего заместителя. Все предполагали, что он предложит этот пост Жану Ги, который тоже так считал и ждал этого. И продолжал ждать. И начинал задавать себе вопросы.

– Ты бы принял такое предложение? – спросила Анни как-то раз за завтраком.

Она никогда не была худышкой, а с беременностью совсем расцвела, если не сказать больше. Жана Ги волновало только одно: чтобы она и маленький были здоровы. Он пошел бы на убийство ради того, чтобы раздобыть для нее последний стаканчик ее любимого мороженого.

– Думаешь, мне следует? – откликнулся Жан Ги и увидел улыбку на ее лице.

– Ты шутишь? Отказаться от должности инспектора в отделе по расследованию убийств, одного из старших офицеров полиции – ради академии?

– Значит, ты считаешь, что мне следует сделать это?

Анни рассмеялась от всего сердца, как умела только она:

– Сомневаюсь, что слово «следует» когда-либо присутствовало в твоих мыслях. Я думаю, ты бы просто сделал это.

– С чего ты взяла?

– С того, что ты любишь моего отца.

Это было правдой.

Он последовал бы за Арманом Гамашем в ад, а в Квебеке не было ничего ближе к аду, чем Полицейская академия.

Рейн-Мари сидела в бистро и глядела в темноту, на три громадные сосны, видимые только потому, что на них висели рождественские гирлянды. Голубые, красные и зеленые огни, присыпанные свежим снегом, казалось, парили в воздухе сами по себе.

Было всего пять часов вечера, но с таким же успехом могла бы быть полночь.

В бистро начали собираться клиенты, чтобы встретиться с друзьями cinq à sept [12] Между пятью и семью (фр.) . , в коктейльный час по окончании рабочего дня.

Арман не пришел сюда, он предпочел покой и тишину кабинета, поскольку приближался первый день нового семестра. Отведя глаза от украшенных деревьев, Рейн-Мари посмотрела на свой дом, на свет в окне кабинета.

Она испытала облегчение, узнав о решении мужа возглавить академию. Ей казалось, что это идеальная должность для человека, более склонного искать редкую книгу, чем убийцу. Но он тридцать лет занимался поиском убийц. И как ни странно, делал это весьма успешно. Он находил убийц всех видов и мастей. Тех, кто совершал умышленные убийства, и тех, кто вообще не был способен на мышление, а убивал спонтанно. Все они забирали чужие жизни, и всех их находил ее муж, за очень редкими исключениями.

Да, Рейн-Мари обрадовалась, когда, рассмотрев все предложения и обсудив их с нею, Арман решил принять руководство Полицейской академией. Взять на себя задачу очистить ее от грязи, оставленной годами жестокости и коррупции.

Она радовалась до того момента, когда с удивлением обнаружила на его лице мрачное выражение.

И тогда в ее душу проник холодок. Не смертельный холод, но предупреждение о том, что впереди трудные времена.

– Ты уже целый день это разглядываешь, – сказала Мирна, вторгаясь в мысли Рейн-Мари и показывая на бумагу в руке Рут.

Старая поэтесса держала ее бережно, за края.

– Можно посмотреть? – спросила Рейн-Мари мягким голосом и протянула руку, словно приглашая потерявшуюся собаку в машину.

Будь в ее руке бутылка виски, Рут уже виляла бы хвостом на переднем сиденье.

Рут окинула всех взглядом, а потом отдала бумагу. Но не Рейн-Мари.

Кларе.

– Это карта, – сказал Арман, склоняясь над бумагой.

– И что же стало ключом к разгадке, мисс Марпл? – спросила Рут. – Эти линии? Они – то, что мы называем дорогами. А вот это, – она ткнула в бумагу корявым пальцем, – река.

Последние слова она произнесла медленно, с преувеличенным терпением.