Кристина Ульсон - Стеклянный дом

Урбан: Как бы там ни было, это дело оказалось очень трудным, и…

Фредрика: Вы просто спятили, черт подери. Смягчающие обстоятельства – сколько вам их нужно? Джимми, его родной брат, погиб. Он мертв, вы понимаете?

(Пауза.)

Рогер: Мы знаем, что брат Петера погиб. Нам известно также, что Петер находился в опасной ситуации. Но подкрепление уже выехало, и ничто не указывало, что он выпустил ситуацию из-под контроля. Так почему же он выстрелил?

(Свидетельница плачет.)

Фредрика: Но ведь вам уже все известно?

Урбан: Не все, Фредрика, иначе мы не сидели бы здесь.

Фредрика: С чего вы хотите, чтобы я начала свой рассказ?

Урбан: С начала.

Фредрика: С того, как нашли Ребекку Тролле?

Урбан: Да, пожалуй.

(Молчание.)

Фредрика: Тогда я с этого и начну.

Комиссар криминальной полиции Турбьерн Росс неподвижно стоял под деревьями на поляне. Прямая спина, на ногах резиновые сапоги с теплой подкладкой. Холодный весенний ветерок шелестел ветками, лучи солнца просачивались сквозь кроны. Скоро настанет пора спускать на воду катер.

Турбьерн оглядывал то жуткое зрелище, которое обнаружилось, когда вспороли два выкопанных собакой полиэтиленовых мешка. Это было час назад. А в мешках – верхняя и нижняя часть человеческого тела.

– Как долго это пролежало в земле? – спросил он судмедэксперта, вызванного на место находки.

– Прямо сейчас ответить невозможно. Но могу предположить, что около двух лет.

– Двух лет! – Турбьерн присвистнул.

– Росс, это только предположение.

Младший инспектор рядом с Турбьерном вежливо кашлянул:

– Мы не нашли ни рук, ни головы.

Турбьерн что-то сердито пробурчал себе под нос.

– Похоже, захоронение старое. Надо прочесать все окрестности и проверить, нет ли поблизости других частей тела. Вызовите собак, копайте с осторожностью.

Он особо не ожидал, что голову или руки найдут, но хотел удостовериться. Дела такого рода всегда привлекают повышенный интерес СМИ, ошибок быть не должно.

Он снова обернулся к судмедэксперту:

– Как ты думаешь, сколько ей лет?

– Прямо сейчас могу сказать только, что она была молода.

– И на ней – ни лоскутка.

– Нет, я не вижу следов истлевшей одежды.

– Убийство на сексуальной почве?

– Или убийца постарался, чтобы жертву не удалось идентифицировать.

– Да, может быть, и так. – Турбьерн задумчиво кивнул.

– Взгляни вот на это. – Судмедэксперт показал ему какой-то крошечный предмет.

– Что это?

– Пирсинг, был у нее в пупке.

– Ах ты черт!

Украшением служило малюсенькое серебряное колечко с табличкой. Турбьерн потер его о рукав куртки:

– Тут какие-то буквы. – Прищурившись, он отвернулся от слепящего солнца. – Мне кажется, тут написано «свобода».

Едва он произнес это слово, как украшение выскользнуло из его рук и опять скрылось в земле.

– Проклятье!

Вид у судмедэксперта был подавленный.

Турбьерн снова поднял украшение и сходил за пакетиком для хранения улик. Теперь, когда у них имеется эта штучка, установление личности погибшей не составит труда. Странно, что убийца, в остальном продемонстрировавший такую предусмотрительность, упустил столь важную деталь.

Тело с большой осторожностью положили на носилки, накрыли и унесли. Турбьерн остался на месте, чтобы сделать звонок.

– Алекс, – проговорил он в трубку, – прости, что так рано тебя беспокою, но я хотел предупредить об одном деле, которое гарантированно попадет тебе на стол.

Наступало время обеда. Строго говоря, Спенсер Лагергрен не испытывал голода, однако в час у него была назначена встреча, а сколько она продлится, он не знал и потому хотел успеть поесть перед дорогой.

В ресторане «Кунг Кроль» у Старой площади в Упсале ему подали курицу с рисом, а затем он быстрым шагом прошел по городу в сторону «Каролины Редидивы» [2], мимо величественного здания библиотеки и далее к Английскому парку, где располагались помещения кафедры литературоведения. Сколько раз доводилось ему проходить по этому маршруту? Иногда у него возникало ощущение, что он мог бы преодолеть этот путь с завязанными глазами.

Примерно на полпути заболели нога и бедро. После автокатастрофы врачи обещали полное восстановление – если он наберется терпения. Однако в начале надежда почти изменила ему. Он был на волосок от смерти. Дьявольская ирония – погибнуть как раз тогда, когда все вроде начало налаживаться. После десятилетий несчастной жизни Спенсер решил взять себя в руки и поступить правильно – и за этим последовали новые беды.