Луиза Пенни - Убийственно тихая жизнь

– Тогда кто это сделал? – спросил Гиметт.

– Давайте подумаем, кто мог это сделать. Кто в этом доме умелый охотник?

– Ты хочешь сказать, что это твой отец убил мисс Нил? – спросил Гиметт.

– Вы что, оба идиоты? Конечно это он.

– А как насчет крови на твоем велосипеде? На твоей одежде? – ошеломленно спросил Гиметт.

– Слушайте, я вам скажу, что случилось. Вам, наверное, лучше записать.

Гамаш не шелохнулся, он продолжал спокойно смотреть на Филиппа.

– Мой отец пришел домой расстроенный. У него все перчатки были в крови. Я пошел посмотреть, не могу ли чем помочь. А он, как только меня увидел, тут же вцепился в мои руки, чтобы не упасть. Он дал мне окровавленную стрелу с луком и попросил спрятать в подвале. Тут у меня начали закрадываться подозрения.

– И что же ты начал подозревать? – спросил Гиметт.

– Мой отец после охоты всегда чистил оружие. Так что это наводило на размышления. И в пикапе у него не было убитого оленя. Ну, и тут мне стало ясно, что он кого-то убил.

Гиметт и Гамаш переглянулись.

– В подвале убираюсь я, – продолжал Филипп. – И потому, когда он попросил положить туда окровавленное оружие, я начал спрашивать себя, не подставляет ли он меня. Но все равно отнес все это в подвал. И тут он начал орать на меня: «Безмозглый мальчишка, убери свой долбаный велосипед с дороги». И я, не помыв руки, схватился за велосипед. Вот откуда там пятна крови.

– Покажи-ка мне свою левую руку, – сказал Гамаш.

– Я не советую тебе это делать, – предупредил мальчика Гиметт.

Филипп пожал плечами и засучил рукав, обнажив жуткий багровый синяк – копию того, что появился у Бовуара.

– Откуда он у тебя? – спросил Гамаш.

– Откуда синяки у большинства ребят?

– Ты упал? – подсказал Гиметт.

Филипп закатил глаза:

– А больше вам ничего в голову не приходит?

– Это сделал с тобой твой отец? – печально спросил Гиметт.

– Понятное дело.

– Нет. Он не мог это сделать. – Мэтью замолчал, словно из него вдруг вынули какой-то внутренний стержень.

Зато Сюзанна обрела голос. Они, вероятно, чего-то не поняли, ошиблись.

– Не мог Филипп это сказать!

– Мы знаем, что мы слышали, миссис Крофт. Филипп говорит, что отец бьет его и он из страха помог Мэтью скрыть следы преступления. Вот откуда на нем появились следы крови, вот откуда появились его отпечатки пальцев на луке. Он утверждает, что это его отец убил Джейн Нил.

Клод Гиметт объяснял это уже во второй раз и знал, что, возможно, придется сделать это еще в третий и в четвертый.

Изумленный Бовуар поймал взгляд Гамаша и увидел в нем то, что редко видел в глазах шефа. Гнев. Гамаш оторвал взгляд от Бовуара и посмотрел на Крофта. Мэтью слишком поздно понял свою ошибку. Ему казалось, то, что грозит уничтожить его дом и семью, надвигается издалека. И он даже не догадывался, что оно все время было в его доме.

– Он прав, – сказал Крофт. – Я убил Джейн Нил.

Гамаш закрыл глаза.

– Нет, Мэтью, прошу тебя. Нет. Не делай этого. – Сюзанна посмотрела на остальных и вцепилась в руку Гамаша. – Остановите его. Он лжет.

– Я думаю, она права, мистер Крофт. Я по-прежнему считаю, что это Филипп убил мисс Нил.

– Вы ошибаетесь. Это сделал я. Все было так, как сказал Филипп.

– Включая и побои?

Мэтью опустил глаза и ничего не сказал.

– Вы проедете с нами в полицейское отделение в Сен-Реми? – спросил Гамаш.

Бовуар, как и все остальные, отметил, что это просьба, а не приказ. И явно не напоминает арест.

– Да, – ответил Крофт почти что с облегчением.

– Я еду с тобой, – сказала Сюзанна, вскакивая со своего места.

– А как же Филипп? – спросил Клод Гиметт.

Сюзанна подавила готовый вырваться вопрос: «А что Филипп?» Вместо этого она два раза глубоко вдохнула.

Гамаш подошел к ней и мягко, спокойно проговорил:

– Ему всего четырнадцать, и хотя он пытается не показывать этого, но ему нужна мать.

Она неуверенно посмотрела на него и кивнула, боясь заговорить еще раз.

Гамаш знал, что не только страх имеет много обличий, но и мужество.

Гамаш, Бовуар и Крофт сидели в маленькой выбеленной комнате для допросов полицейского отделения в Сен-Реми. На металлическом столике между ними стояла тарелка сэндвичей с ветчиной и несколько банок лимонада. Крофт ни к чему не притронулся. Как и Гамаш. Бовуар был больше не в силах терпеть и медленно – словно это не его желудок производил тонкие жалобные всхлипы – взял половинку сэндвича и неторопливо вонзил в нее зубы.

– Скажите нам, что случилось в прошлое воскресенье утром, – сказал Гамаш.