Оливер Пётч - Дочь палача и ведьмак

Всего пару часов спустя в переулке у подножия монастыря показались три размытые тени. Их безжалостно хлестал косой ливень, и они прятали лица под капюшонами шерстяных плащей. Небо прочертила молния, следом разнесся оглушительный раскат грома. Давно уже сгустились сумерки, и лишь в окнах монастыря мерцали несколько фонарей – все прочее утопало в кромешной тьме. Симон опасливо поднял голову и прищурился, чтобы дождь не заливал глаза.

– Мы не могли выйти немного позже? – проворчал он. – Тут же потоп настоящий. Один неверный шаг, и нас смоет в долину!

Палач презрительно оглянулся на лекаря:

– Ты сахарный, что ли? Не растаешь. Это всего лишь вода, а не смола какая-нибудь или сера. Нарядный сюртук твой высохнет, и жизнь наладится.

Симон демонстративно чихнул.

– Здоровья уж точно не прибавится, если разгуливать под таким дождем.

– Остались бы дома у обдиралы, в тепле, – проворчал Якоб. – Так даже лучше было бы. Бестолковый цирюльник и собственная дочь, лучше просто не придумать! Мне бы пару верных человек с войны, вот тогда другое дело.

– Но мы не на войне, а в Андексе! – огрызнулась Магдалена; она шла вслед за Симоном и, закутанная в платок, была едва различима. – И будь ты хорошим фельдфебелем, то давно посвятил бы людей в свои планы. Кто этот чертов колдун? – Она распалялась все сильнее. – Проклятие! Ты со вчерашнего дня не говоришь нам ничего! Признайся, тебе нравится томить нас в неведении.

Куизль ухмыльнулся:

– Могу же я позволить себе немного позабавиться. Кроме того, чем меньше вы знаете, тем вам же лучше. Свидетели в Андексе долго не живут. Так что придется вам еще немного потерпеть.

Симон и Магдалена молча последовали за палачом к монастырю. Как только палач сообщил им, что ночью к ним в руки, возможно, попадет похититель облаток, они и думать забыли о сегодняшней ссоре. За спящими детьми остались присматривать Михаэль Грец и его немой помощник. Магдалена просто сказала им, что ей с Симоном нужно еще повозиться с больными паломниками. Но теперь, окруженная тишиной и в темноте, озаряемой редкими молниями, она начинала сомневаться, так ли уж безопасно было оставаться в такую ночь дома у живодера.

Куизль забрал вдруг резко вправо, и уже в следующую секунду оба они поняли, куда вел их палач.

– Мастерская Виргилиуса! – простонал Симон. – Ну что мы там такого забыли?

– Я пригласил туда кое-кого, – ответил Якоб, не оборачиваясь. – Отправил ему записку, и если я не ошибся, то он туда явится.

– А если нет? – спросила Магдалена.

– Тогда я отправлюсь в Вайльхайм, оторву голову палачу и самолично вызволю Непомука из тюрьмы.

Магдалена вздрогнула.

– Тогда будем надеяться, что ты прав. Вовсе не хочется навещать твои куски по всему Вайльхайму, насаженные на колья и политые смолой.

Дом часовщика, столь радужный при свете дня, под дождем и окруженный мраком выглядел довольно мрачно. Осевшее, чуть скошенное строение с палисадником и обнесенное низкой оградой ютилось среди монастырских складов, точно инородное тело, чуждое окружающей обстановке. Дверь казалась запертой, но Куизль толкнул ее, и она со скрипом отворилась.

Палач достал светильник из-под мокрого плаща и окинул взором неприглядную сцену. Крокодил под потолком, разломанная мебель, пятна сажи на полу – с прошлой ночи все осталось без изменений.

– У нас еще есть немного времени, – проговорил Якоб. – Я договорился с нашим приятелем на одиннадцать часов. Но решил, что нам не повредит, если мы сами придем пораньше. – Он ухмыльнулся. – Хватит с нас неприятных сюрпризов.

– Что за приятель? – спросил Симон и встряхнул мокрыми волосами. – Ради всего святого, может, теперь вы нам скажете? Не так уж и прельщает меня в такую грозу тащиться к нечестивому дому, где один человек сгорел заживо, а второго, может быть, похитил голем!

Вместо ответа Куизль поманил лекаря к узкой лестнице, ведущей наверх.

– Идем, трусишка! – сказал он с лукавой улыбкой. – Я вам кое-что покажу. Обещаю, тебе с Магдаленой понравится!

– Вашими бы устами… Но раз уж это так необходимо…

Они пересекли каморку послушника и поднялись в небольшую библиотеку, обнаруженную палачом накануне вечером. При виде полок с множеством книг настроение у Симона изменилось в мгновение ока, а страха как не бывало. Он взял сразу несколько томов и воодушевленно принялся листать их, шепча:

– Это же… настоящие сокровища! Посмотрите! – Он показал покрытый пятнами фолиант. – «Opus Majus» [14]францисканца Роджера Бэкона, с иллюстрациями. Он стоит целое состояние! А вот «Оккультная философия» Агриппы!