Елена Матвеева - Кинжал Улугбека

Капли дождя косо текли по иллюминатору. «Неужели все это было?.-подумал Паштет.- Неужели это случилось со мной?»

Все началось осенью прошлого года, когда дядя Паштета, рыжебородый археолог Олег, переехал к ним в коммуналку. На Новый год он сделал Паштету такой необычный подарок, что смело можно сказать - ни в классе, ни в школе, ни во всем Петербурге никто ничего подобного не получил. Подарок был суперантикварный, потому что изготовили его одиннадцать столетий назад. Маленький плоский сосуд из красной глины с носиком и ручкой - чираг, светильник. В него клали фитилек и наливали масло. В том месте, где ручка прилеплялась к сосудику, гончар прижал ее пальцем и оставил на сырой глине четкий отпечаток. Отпечаток человека, жившего в девятом веке!

Второй подарок был обещан к лету: путешествие в страну и город, которых давным-давно не существовало. Страна называлась Мавераннахр, город - Шахрухия.

Третий подарок - обещание взять с собой Варю и Геру.

Варя Ильина - любовь Паштета с первого класса. Красивая ли она? Паштет считает - да, хотя в классе на первом месте по красоте Воронкова. Наверно, у Паштета нетрадиционный вкус. Кому-то нравится хрустальная ваза, а Паштету кажется, что чираг ~с отпечатком пальца средневекового человека прекраснее в сто раз. Это не значит, что Варя похожа на чираг, просто «есть что-то в ней, что красоты прекрасней», как сказал поэт. Вот и все.

Любовь Паштета - безответная. Она с самого начала была такой, пока Варька еще не вымахала с коломенскую версту. Она сильно выросла в четвертом-пятом классе, а Паштет так и задержался в росте, к тому же он и на год моложе - пошел в школу шестилеткой. В последнее время отношения с Варей явно улучшились, и хотя к любви касательства это не имело, все равно хорошо.

Гера - их одноклассница и лучшая подруга Вари. Грызлась она с Паштетом, как кошка с собакой, а потом они подружились. Гера ростом с Варю, но шире и плотнее, кость у нее широкая. Неуклюжая, смеющаяся басом, громкоголосая Гера и мелкий, подвижный Паштет - юмористическая парочка. А теперь их все время можно было видеть вместе, чуть не под ручку ходили. Паштет и сам не понимал, как из явной неприязни может родиться симпатия, а также он стал подозревать, что хорошая дружба, может, и покруче, чем любовь.

И четвертый подарок - отец перестал пить. Может, кто-то и не сочтет это чудом, но только не Паштет. У кого пьет отец, тот поймет.

Жизнь Геры, Светки Герасимовой, круто изменилась после знакомства с Олегом. Варя с Герой помогали ему раскладывать вещи при переезде. На стену повесили репродукцию картины Верещагина, изображавшую базар в Самарканде, и фотографию женщины с милым, нежным лицом. Распаковывали книги, бумаги, узкогорлые кувшины, осколки керамической посуды.

В серванте вместо рюмок и сервизов расставляли коллекцию ослов. Ослы были из стекла, фарфора, пластмассы, ткани, керамики и металла. На одном сидел Ходжа Насреддин, другой вез поклажу, перекинутую через спину: слева - солонка, справа - перечница. В большом осле-матрешке находился осел поменьше, в том - еще меньше и совсем маленький. Беременная ослица с животом-шаром сидела в венке с букетом цветов. Были ослики - формочки для песка, заколки, брошки, значки. Были иностранные ослы: «данки» прибыл из Нью-Йорка, «бурро» приехал из Барселоны, а из Венеции- «асино». Второй «асино» - из Ватикана, на нем дева Мария везла домой, в Назарет, рожденного в Вифлееме младенца Христа.

Варя с Герой все рассматривали, давили на бархатные бока американского «данки», и он издавал нечленораздельные звуки, заставляли ходить заводных ослов и играли со стоящими на подставках: нажмешь снизу - голова у ослика поникнет, хвостик повиснет, ножки подкосятся и упадет, обессиленный, а если все время нажимать - пляшет дикий ослиный танец.

Рыжебородый Олег достал из своих залежей маленькую, из серо-зеленой глины амфору с узким горлом и черепок от подобной. Называлась эта гладкая, толстостенная и достаточно тяжелая для своей величины амфора сфероконус.

- Догадайтесь, для чего употреблялся этот сосуд? - спросил он.

- Для жидкости, - предположила Гера. - Но для какой-то особой жидкости. Для вина и воды - мал.

- А может, это была бомба? - спросила Варя. - В горло фитиль вставляли…

- Любопытное предположение, - сказал Олег.

- Хорошо бы знать, когда эту штуковину сделали и были ли в то время бомбы, - добавила Гера.