Робин Стивенс - Мышьяк к чаю [litres]

– Не беспокойся, Бинс, – сказала Китти, ободряюще похлопывая подругу по плечу. – Ты справилась просто отлично. И это все ненастоящее, ты знаешь.

– Вы правда это сделали? – спросила Дейзи. – Небеса! Тогда это и вправду просто. Вы знаете, я совершенно ничего не заметила. Там была такая давка.

– И я тоже еле-еле увидела, – влезла я, – и это несмотря на то, что знала обо всем. Так что мы доказали – нет ничего странного в том, что никто в столовой не заметил, как яд попал в чашку.

– Да, все прошло на удивление хорошо, – сказала довольная Дейзи, затем поднялась и двинулась к кукольному домику. – Теперь второй этап, и мы должны мысленно вернуться к тому важному моменту, для которого мы все тут подготовили. Давайте расставим подозреваемых так, как они располагались в субботу. Эта вот уродливая кукла будет мистером Кёртисом, а эта маленькая изобразит Стивена. Очевидно, что для вас троих не понадобятся куклы, поскольку вы стояли рядом со мной у двери в холл.

Мы сгрудились вокруг кукольного домика.

Процесс выглядел очень странно – глупая детская игра и в то же время до смерти серьезное дело. Куклу мистера Кёртиса – в самом деле выглядевшую отвратительно – поместили в кресло, в стороне от стола, Чапмана Дейзи поставила около стены в противоположном от жертвы углу. Затем мы выбрали позиции для лорда и леди Гастингс, дяди Феликса, Берти, Стивена и тетушки Саскьи, расположив их вокруг стола так, как встали настоящие люди в субботу.

– Болтовня-болтовня-болтовня, – сказала Дейзи, покачивая куклу Берти туда-сюда. – Свалка-свалка… тетушка Саскья ринулась за корзиночками, – она заставила соответствующую фигурку наклониться вперед, так что я едва не рассмеялась. – Мамочка заявила: «Я буду Матерью», но все ее проигнорировали… – Китти потрясла леди Гастингс. – Потом она сказала: «Подайте чашечку чая мистеру Кёртису», и затем…

Воспоминания ударили меня точно мягкий, но тяжелый мешок: круглая багровая физиономия лорда Гастингса, выражение, застывшее на нем, и рука, протягивающая чайную чашку.

Я держала куклу лорда Гастингса, лицо столь же веселое, как и в жизни.

Вот только в тот момент он вовсе не казался веселым, он выглядел… робким, странным, как будто сделал что-то нехорошее и знал об этом. Я не хотела, чтобы это оказалось правдой, но знала, что должна быть честной по поводу того, что видела.

– Затем лорд Гастингс передал чашку чая мистеру Кёртису, и тот ее выпил, – сказала я.

Кукла Берти замерла, Дейзи стала вдруг очень тихой.

– Фу! – воскликнула Бини тихим кукольным голосом, изображая мистера Кёртиса. – Чай отвратителен!

Мы все посмотрели на нее, и я почувствовала, как в сердце мне впилась игла боли.

– Он так и сказал! – заявила Бини, лупая глазищами. – Я только это запомнила!

– Я знаю, что так и было, – проговорила Дейзи, возвращаясь к реальности. – Я… ну… Замечательная память, Бини. И Хэзел. Да. Ты тоже. Что… Что я имела в виду, это…

Это был один из тех немногих случаев, когда я видела ее запинающейся.

– Но возможно, яд уже был в чашке к этому моменту, – сказала Дейзи после паузы. – Кто угодно за столом мог поместить в нее мышьяк и затем передать папочке, чтобы он вручил ее мистеру Кёртису.

– Лорд Гастингс тогда выглядел очень забавно, – заметила Бини. – Глаза бегали. Словно только что нахулиганил.

Я знала, что она говорит правду, поскольку помнила то же самое, но на меня накатило желание тряхнуть Бини. Как она может не видеть, что все это значит для Дейзи?

Тяжесть надавила мне на грудь – лорд Гастингс мне нравился по-настоящему и сильно, несмотря на его склонность к дурацким шуткам; он был добрым и относился ко мне хорошо, и он был отцом Дейзи; и я не хотела, чтобы он убивал гнусного мистера Кёртиса.

Но к тому все шло, ведь мы раскрыли, что именно он отдал мистеру Кёртису чайную чашку с мышьяком.

– Ну, – сказала Дейзи, голос ее прозвучал очень напряженно, и я увидела, как она стиснула ткань юбки. – Ну… это… я говорю вам, что просто кто-то другой должен был отдать ему чашку, чтобы он ее передал. Папочка отлично знает, что нельзя убивать гостей, и неважно, как грубо они себя ведут. Взгляните… что насчет Чапмана? Хэзел, я помню, ты говорила, что он вел себя странно. Посмотрите только, где он у нас стоит. Отсюда прекрасно видно стол и руки всех, кто стоит вокруг. Он мог что-то видеть, и это означает, что мы должны поговорить с ним. Он поможет нам оправдать папочку. Если у папочки и бегали глаза, то я уверена, для этого имелась совершенно другая причина.