Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874

– Хорошо, – только и произнёс Иван Дмитриевич, натягивая черное пальто, – поехали.

Прибыли на место, на втором этаже толпилась любопытствующая публика. Сам хозяин, низкий толстый господин с лысой головою встретил начальника сыскной полиции.

– Иван Дмитриевич, беда—то в моем доме. Не ждал – не гадал, да послал Господь наш, – хозяин перекрестился, – испытание.

– Ладно, что стряслось? – перебил словесный поток Путилин.

– Иван Дмитриевич, дорогой, с полчаса назад из комнат, что занимает Дарья Николаевна, раздался такой крик, что кровь в жилах застыла. Меня позвали, я распорядился взломать дверь, ибо она была закрыта изнутри. Барыня стояла у окна и кричала, прямо таки визгом исходила и все пальчиком на кровать показывала, там под нею и обнаружилась голова. Барыню в соседние комнаты увели, а эти я приказал прикрыть и никого не пускать.

– Хорошо. А где барыня?

– Я провожу, – произнёс хозяин.

Барыня сидела в наброшенной на плечи цветной шалью. Волнение покинуло ее, и теперь спокойствие царило на лице.

– Добрый вечер, Дарья Николаевна, я – начальник сыскной полиции Путилин Иван Дмитриевич, прибыл для расследования происшествия.

При последнем слове в глазах женщины промелькнул испуг, но тут же был погашен ее показным безразличием

– Расскажите, что произошло?

Дарья Николаевна тяжело вздохнула.

– Я вернулась от графини Н., чтобы переодеться к посещению театра. Некоторое время я выбирала наряд и на свое несчастье уронила серьгу. Наклонилась, чтобы ее поднять и невольно бросила взгляд под кровать, – она закатила глаза, и чуть было не потеряла сознание, но, взяв себя в руки, продолжила, – там лежала голова, я не знаю отрезанная ли, но настоящая человеческая голова. Дальше, что было, я помню смутно, ибо мое сознание помутилось. Господа, увидеть это выше моих сил.

– Дарья Николаевна, когда Вы поселились в данном заведении.

– Три дня тому я приехала из Москвы.

– Спасибо, – Путилин попрощался и вышел из комнаты, где вжавшись в кресло, сидела испуганная женщина.

Иван Дмитриевич вернулся в комнату, где был обнаружен страшный предмет. Свечи давали яркий свет, что ни один угол не оставался в вечернем сумраке. Путилин распорядился отодвинуть в сторону кровать, вознамериваясь исследовать страшную находку. Служащие взялись за углы тяжелого спального предмета, с большим трудом отодвинули в сторону.

– Дела, – улыбнулся Путилин, – побольше бы таких голов и смотришь – злодеяния бы исчезли.

В мерцающем свете колеблющегося пламени на полу лежала не отрезанная голова, как показалось впечатлительной даме, а маскарадная маска.

– Иван Дмитриевич, дорогой, – хлопотал вокруг хозяин, – счастье– то какое. Слава Богу, я же думаю: как такое злодеяние может произойти в моем заведении, где обитает почтеннейшая публика.

– А кто здесь жил ранее?

– Я сверился по записям, – хозяин стоял в полупоклоне, – жил один московский баламут, сын купца первой гильдии. Он здесь изволил отдыхать от трудов праведных. Шутник известный.

– Вот и пошутил, – констатировал Путилин.

– Он уехал домой к батюшке.

– Отпишите купцу о проделках сына.

– Непременно, а вы, Иван Дмитриевич, не сердитесь за недоразумение. Какое счастье, какое счастье, – приговаривал обрадованный хозяин.

– Прощайте, господа, – произнёс начальник сыскной полиции и покинул доходный дом.

Иван Дмитриевич направился домой, предупредив помощника, чтобы к девяти утра тот собрал сыскных агентов. Впереди Новый год.

Тяжелым уставшим шагом Путилин поднялся на второй этаж, открыл дверь и, стараясь не шуметь, пошел в гостиную, где скинул пальто и шапку, опустился в глубокое кресло. Несколько минут сидел в задумчивости и незаметно задремал.

Утром не выспавшийся Путилин напутствовал агентов.

– Через два дня большой праздник, всякая преступная нечисть, какая она осторожная не была, захочет именно в этот повеселиться и покутить. Необходимо особенно увеличить бдительность, обо всем необычном докладывайте сразу. Меня интересует: кто заказывает дорогие кабинеты. Люди на эти дни становятся беззаботнее, этому тоже уделите внимание, – махнул рукою, мол, свободны и принялся за остывший чай.

Новый год приближался, а настроение – хоть в петлю лезь. Дел в производстве накопилось не то, чтобы много, но грех переступать черту с незавершенными. Вот обворованный провинциал, одних банковских билетов лишился на сумму тридцать тысяч, да не в деньгах дело, а в том, что карманник ходит на свободе и «потрошит» своих жертв. А Спиридонов второй раз из рук уходит, стареешь, брат, стареешь, – шептал Путилин, – хватка уж не та, мил человек.