Матс Ульссон - Наказать и дать умереть

Черт! Что им нужно?

Мужчина в форме опустил стекло:

– Добрый день!

– Здравствуйте. Я решил передохнуть немного, скоро поеду домой.

– Разве не с вами мы только что встречались в гавани?

– Со мной. Я перекусил в ресторане. Устал, понимаете, и решил прикорнуть, прежде чем двигаться дальше.

– Вам далеко?

– Нет, минут через сорок пять буду на месте.

Полицейский по фамилии Лаксгорд – так было написано на беджике – попросил права и долго всматривался в карточку, прежде чем вернуть.

– Вроде все в порядке. Говорите, едете домой?

– Да.

– И не пили?

– Только воду.

– А как насчет проверки?

– Ничего не имею против.

Он наездил несколько сот миль и ни разу не вызвал подозрений. Другое дело, когда водил автофургон. Тогда его останавливали часто.

– Что ж… – подвел итог Лаксгорд. – Мне не к чему придраться. Автомобиль ваш, налог уплачен, вы трезвый. Но почему вы стоите на автобусной остановке?

– А что?

– Это запрещено.

– Но автобусы давно не ходят.

– Это мелочь, и мы охотно закроем на нее глаза, если только вы отдохнете здесь хорошенько, прежде чем продолжить путь. На дорогу надо выезжать полным сил.

– Я буду осторожен, – пообещал он.

Лаксгорд кивнул и поднял стекло. Полицейская машина тронулась с места.

Отсюда довольно далеко до Е6. Они преследовали его до самой трассы.

Черт!

Он свернул направо, заметив слово на щите со стрелкой: «Аллерум».

Теперь все равно.

Он не отказывался от своих намерений, но полиция на хвосте – это не шутки.

Что за черт этот Лаксгорд?

Сольвикен, август

Я проснулся, охваченный ужасом.

Бодиль еще была на кончиках моих пальцев, на моем языке, и подушка оставалась мокрой от ее непросохших после душа волос, но сама Бодиль исчезла.

Я сел. На полу перед дверью валялись босоножки и платье.

Значит, она где-то здесь.

Успокоившись, я встал, надел рубашку и шорты и вышел в гостиную.

Там раздавались голоса. Или нет, один голос. Очевидно, Бодиль разговаривала по телефону.

Потом в окне мелькнул ее затылок, и я подошел ближе.

Я ошибся. Бодиль была с девочкой, что убегала в лес при малейшей попытке заговорить с ней. С дикой кошкой, которую я спрашивал, не видела ли она, кто подложил в мой почтовый ящик фотографию.

Впервые я сумел разглядеть ее как следует.

У малышки были темные волосы, заплетенные в косу. Она немного косила, но это ее нисколько не портило.

Милый ребенок, но уж очень серьезный.

Меня удивил ее наряд, напоминающий о тяжелом послевоенном детстве. Шорты и кроссовки такого фасона не продаются в копенгагенских бутиках, где одеваются современные девяти-десятилетние девочки. С утра опять накрапывало, и на малышке был короткий дождевик, едва достающий до талии. Она молчала, не спуская глаз с Бодиль, которая, похоже, рассказывала о своей дочери.

Я приблизился к двери, девочка вздрогнула. Однако стоило мне выйти на веранду и встать рядом с Бодиль, как она быстро оглянулась и скрылась в лесу.

– Куда она? – удивился я.

Там не было даже тропинки, я проверял.

– Кто она? – в свою очередь спросила Бодиль.

– Не знаю, – пожал плечами я. – Она часто приходит сюда и смотрит. Интересуется, что мы здесь делаем с Симоном, но ничего не говорит. А стоит ее о чем-нибудь спросить, убегает. Так близко, как к тебе, она еще ни к кому не подходила.

Я наклонился и поцеловал Бодиль в лоб.

Она взяла мою руку и серьезно сказала:

– Мне надо ехать.

– Я знаю. Кофе выпьешь?

– Если поставишь сейчас.

На Бодиль была моя рубаха и ботинки.

– Сексуальный прикид, – заметил я.

Это была правда. И вообще, я очень обрадовался, увидев Бодиль. Уж не знаю, обратила ли она на это внимание.

– Поставь воду для кофе, – повторила она.

Пока я хлопотал у плиты, Бодиль мылась под душем.

– И как я сегодня выгляжу? – Она вышла из ванной и приняла у меня чашку с кофе.

– Фантастически.

Она напоминала булочку со взбитыми сливками.

– Играешь на гитаре? – поинтересовалась Бодиль.

– Нет.

– А это? – кивнула она на футляр.

– Это стояло здесь до меня.

– Он слишком легкий, похоже пустой.

– Гитары там нет, – согласился я.

– А ты его открывал?

Я решил предпринять отвлекающий маневр:

– А почему бы вам с Майей не навестить меня сегодня после обеда? – (Она покачала головой.) – А завтра?

– Я должна все обдумать.

То есть это ей предстояло все взвесить, оценить и сделать выводы. Такой ответ не предвещал ничего хорошего.