Матс Ульссон - Наказать и дать умереть

Арне кивнул.

– Это можно залечить и без врача.

– Только не надо разрезать сапоги, – предупредил я его. – Они слишком дорогие.

– Разумеется, – согласился Арне. – Лучше умереть в сапогах. Кажется, это из какого-то фильма.

– Да, припоминаю, – отозвался я.

– Я посмотрел много фильмов, – сказал Арне. – У нас в Андерслёве раньше работал кинотеатр.

– Сейчас там пиццерия, – вспомнил я.

Арне отправился на кухню за бинтом, я последовал за ним.

– Ты-то как себя чувствуешь? – поинтересовался я.

– Бывало хуже. Уж на что тяжело мне пришлось, когда умерла Свея, но я справился и с этим.

– А что тебе оставалось?

Арне вздохнул. Я прижал его к груди.

Арне был не из тех, кто лезет целоваться при каждом удобном случае, но он оценил мой порыв.

Лизен хотела ехать домой, но я уговорил ее остаться ночевать у Арне. Анетта согласилась составить ей компанию.

Арне дал Лизен крем, которым она перед сном смазала припухшие красные полосы на ягодицах.

Анетта еще долго сидела с ноутбуком – редактировала рассказ Лизен, убирала мои реплики. В итоге получился монолог на сорок пять минут.

На самом дне черного пластикового мешка Бергстрёма я обнаружил небольшой бумажный сверток, упакованный в полиэтилен с логотипом «Coop» [72] Сеть универсальных магазинов в Швеции. .

В нем оказались деньги, много денег.

Шведские, датские кроны и кипа долларов.

Я поднялся к себе и пересчитал – девяносто пять тысяч шведских крон, триста девятнадцать тысяч датских крон, одиннадцать тысяч американских долларов.

В доме Арне не было тайника, поэтому я спрятал их под матрас.

Андерслёв, ноябрь

День, когда в девять двадцать пять утра полиция постучала в ворота Герта-Инге Бергстрёма, выдался на редкость солнечным.

Им никто не открыл. Домофон молчал. В воздухе пахло горелым.

Я знал, что рано или поздно коллеги Эвы Монссон туда доберутся. Сам предпочел отсидеться дома, однако предупредил Анетту Якобсон, и она, захватив камеру, выехала на место событий.

Прошло около часа, прежде чем полиция дождалась сотрудника охранного предприятия, который занялся сигнализацией.

Добродушного вида большой бородатый мужчина походил на моряка. С замком он справился за десять минут, после чего инспектор криминальной полиции Эва Монссон, прокурор Оскар Бенгтзен и еще четверо полицейских, двое мужчин и две женщины, проникли во владения Герта-Инге Бергстрёма. Все, кроме сотрудника охранного предприятия, были в солнцезащитных очках.

Прокурор Бенгтзен вошел в дом, а инспектор Монссон пошла к надворной постройке. И чем ближе подходила, тем сильнее становился запах гари.

Но постройки в березовой рощице больше не существовало.

От нее остался фундамент, печная труба, кухонная мойка и обуглившийся туалетный столик. Белый как снег пепел слепил глаза, несмотря на солнечные очки, но в груде обгоревшего мусора Эве удалось разглядеть наручники и нечто похожее на ружейное дуло.

Лишь только Анетта сообщила мне о прибытии полицейских, я позвонил Эве и сказал, что получил от Лизен Карлберг кое-какие сведения, касающиеся Бергстрёма.

– Мы сейчас у него, – ответила Эва. – Здесь все сгорело.

Я издал удивленный возглас.

Весь день Эва провела на участке Бергстрёма, а вечером с четырьмя начальниками, прокурором Бенгтзеном и Лизен Карлберг слушала записанные на диктофон показания Лизен в комнате для совещаний полицейского участка.

Когда подошла очередь вопросов, Лизен отвечала взвешенно и толково.

Минуло четыре дня, прежде чем криминалисты отыскали на пепелище останки человеческих тел. Одного тела. Никто не делал предположений о существовании второго.

Еще через день установили, что сосед Герта-Инге Бергстрёма Джонни Бенгтссон погиб во время пожара.

Спустя еще некоторое время криминалисты нашли на территории бывшего дома наручные часы, которые ассистентка Бергстрёма Гудрун Квист опознала как принадлежавшие ее начальнику. Таким образом выяснилось, что владелец дома Герт-Инге Бергстрём тоже погиб в огне.

Инженер пожарной безопасности из Мальмё Мильтон Габриэльссон заявил, что восстановить картину происшедшего в подробностях не представляется возможным.

– Это тайна, покрытая мраком, – констатировал он. – Очевидно, огонь распространился молниеносно. Поскольку дом стоит в стороне, никто не увидел катастрофы.

Андерслёв, ноябрь