Павел Генералов - Искушения олигархов

Герцензон был одет почти в такую же куртку, как и Гоша. Только не красную, а ярко–желтую. Он разминался перед боем, делая драйвером резкие пассы. Аж воздух свистел.

Увидев Гошу, он приветственно помахал рукой.

Поле для гольфа покрывал тонкий снежок. Лишь кое–где ещё проступали пятна зелёно–желтой стриженой травы.

— Вы — вечно проигравший, Иван Адамович. Так что первый удар — законно ваш, — подходя к Герцензону, бросил без улыбки Гоша.

— Ну, насчёт вечного, это ещё мы посмотрим! — усмехнулся Герцензон и чуть дольше, чем обычно, не отводил глаза от Гошиного взгляда. — Но вы, Георгий Валентинович, я вижу, настроены решительно! — Герцензон отвернулся и стал пристраивать мячик на заранее воткнутый в землю ти.

Удар вышел хлесткий. Мячик пролетел по воздуху, упал метрах в двух от лунки, но по влажному насту проскользнул ещё около метра. Так что оказался в идеальной позиции одного удара.

Победно глянув на Гошу через плечо, Герцензон промолчал. И, отойдя чуть в сторону, стал наблюдать, как Гоша распорядится со своим ударом.

Гоша распорядился им практически идеально. Его мячик, пошедший по очень крутой траектории, приземлился буквально бок о бок с мячиком Герцензона — на одной прямой по направлению к лунке.

— Никогда не поверю, что вы год не брали в руки клюшку! — воскликнул Иван Адамович. Гоша в ответ лишь сдвинул брови.

Оба игрока, подхватив бэги, двинулись в сторону лунки: Герцензон чуть впереди, Гоша — следом за ним.

— Иван Адамович! — окликнул Герцензона Гоша.

— Да? — обернулся тот.

— А куда это ваш Качалов запропастился?

— Какой Качалов? — Герцензон смотрел себе под ноги.

— А то он мне понадобился вдруг. И найти не могу! — вроде как в пространство продолжал Гоша.

— А, Качалов! — сообразил Герцензон. — Вячеслав Борисович! Вице–президент «Роспетролеума!» Знаете, я разорвал с ним контракт. Он нарушил условия договора и исчез безо всякого предупреждения. Два дня назад.

— Ясно, крысы бегут с корабля! — пробормотал Гоша. — А я хотел ему заказик подбросить. Выгодный!

Герцензон окончательно остановился и, закинув поудобнее бэг, уставился на Гошу, будто видел его первый раз:

— Какие у вас дела с Качаловым? Какой заказ? Какой–то странный вы сегодня, Георгий Валентинович. Право, странный. Может, у вас температура?

Не слушая Герцензона, Гоша продолжал:

— А согласись, Герцензон, это было бы красиво. Ты заказал Качалову меня. Но вышла ошибочка. И погибла Зера. А тут бы я уже тебя Качалову заказал. Изящная сложилась бы комбинация, ты не находишь?

Герцензон попятился, одновременно вытягивая из бэга клюшку поздоровее. Лицо его побелело, а губы — в уголках — мелко задрожали:

— Вы точно сегодня не в себе, — выдавил он, судорожно оглядываясь по сторонам.

— Не успеет твоя охрана. Ох, не успеет, — посетовал Гоша, доставая из внутреннего кармана куртки «макаров». Сняв пистолет с предохранителя, он передёрнул затвор и направил ствол ровно в живот Герцензона.

— Г–г–еоргий В-валентинович! — с трудом выговорил Герцензон, вытягивая руки ладонями вперёд, будто надеялся так защититься от маячившего перед ним воронёного ствола. — Г-г… Я не х-хотел З-зеру…

— Падаль! Дал бы я тебе свой наградной «макаров», да ты ведь не застрелишься! Обделаешься! Падаль, — повторил Гоша, покачивая пистолетом.

И вдруг Гошины губы сложились в какое–то подобие улыбки. Он смотрел под ноги Ивана Адамовича. По ботинкам всесильного олигарха Ивана Адамовича Герцензона, хозяина Сибирской Нефтяной Компании и прочего, прочего, прочего текла какая–то жидкость, а снег, на котором он стоял, окрашивался жёлтым. Иван Адамович если уже и не обделался, то обмочился элементарно.

— Приехали! — вновь подняв глаза на дрожащее лицо Герцензона, сообщил Гоша. — И не пристрелить–то тебя по–человечески! Завоняешь!

Он поставил «макаров» на предохранитель и спрятал пистолет в карман куртки:

— Только учти, Герцензон! Если ты снова захочешь убить меня, то тебе придётся убивать нас всех. А на это у тебя кишка тонка… С тобой же я поступлю проще. И это будет для тебя страшнее смерти. Я тебя, разорю, Герцензон! Ра–зо–рю! Ты понял, Герцензон? — в ответ Иван Адамович мелко затряс подбородком. — Веришь мне, Герцензон?!

Герцензон верил.

Гоша отвернулся и шагнул в сторону дома.

Сегодня он понял нечто важное. Может быть, самое важное в этой жизни: убить порой легче, чем не убить. И смог эту дилемму решить в свою пользу. Хотя и близко было…