Станислав Рем - Принимая во внимание

– Понятно. – Андрей Сергеевич стрельнул прищуренным взглядом по собеседнику.

Малышев прочитал в глазах подполковника недоверие.

– Сомневаетесь?

– Да.

– Ваше право. – Малышев принялся поправлять на голове шапку, которая и так отлично сидела.

– Иванов со своими обязанностями хорошо справлялся?

– Нормально.

– Что значит «нормально»? – Глебский сделал вид, будто не понял ответа.

– То и значит. Москва претензии к нему имела? Нет. Вот то и «нормально».

– А с вашей точки зрения?

– С моей лично? Или всего управления?

– Начнём с вашей, с личной, точки зрения.

– А моя точка зрения пусть останется при мне. – Малышев проследил взглядом за машиной «скорой помощи», которая, пронзая воздух сиреной, промчалась по узкой улице.

– Не хотите попасть впросак? – поддел собеседника Андрей Сергеевич. – Моя хата с краю…

– Очень даже неплохая позиция.

– Да. Особенно в данной ситуации. – Глебский наседал.

– Представьте себе.

– И что? Душа совсем не болит? Всё-таки близкого человека убили.

– А вы в мою душу не лезьте! Вы не поп, и я перед вами исповедоваться не обязан, – неожиданно вспылил майор. – Отболела душа! За два года! Пришлют чёрт-те кого, а потом про душу волнуются.

– Вы Иванова имеете в виду?

Малышев промолчал.

– А что так зло? Ведь его не я присылал!

– Но и мы его к себе не выписывали! – не сдержался Александр Константинович.

– А почто таким тоном? – решил взять инициативу в разговоре в свои руки следователь. – Посмотрите, как мы раздражены!

Малышев резким движением достал из кармана шинели носовой платок и, отвернувшись, высморкался. «Идиот! Кретин! Не сдержался, – выругал себя майор, прикладывая материю к носу. – Теперь придётся выкручиваться. Впрочем, какая разница? Всё равно бы, рано или поздно, сорвался. А так, даже к лучшему. Хоть вокруг да около не придётся ходить. Заодно и москвича проверим, чем дышит».

Спрятав платок в карман, Малышев проговорил:

– Нас почему-то отшибом считают. Всё, что не нужно, сюда сбрасывают. На перевоспитание, что ли? Только мы ведь не колония. Взять вашего Иванова. Ведь здесь граница! Что, не могли вместо провалившегося партийного чиновника, прислать опера? Или на крайний случай любого кадровика, но из «конторы»? А? И то толку больше было бы.

– Из ваших слов выходит, Василий Трифонович не справлялся?

Майор покачал головой.

– Провоцируете? – уголки рта его приподнялись в неприятной улыбке. – Не выйдет!

Глебский ускорил шаг: а таки инициативу он перехватить не смог.

– Если бы было, кого другого прислать, то наверняка прислали бы, – наконец нашел ответ Андрей Сергеевич.

– И бык давал бы молоко, кабы был коровой, – едко заметил Малышев.

– И всё-то у вас негативно! – не сдержался теперь подполковник. – Я-то вам вроде ничего плохого сделать не успел!

– Извините! – выдохнул Малышев и остановился.

– За что извинить?

– Да вот, что был несдержан. За то самое.

Глебский встал напротив майора:

– Идите вы к чёрту со своими извинениями! А то, что открылись, мне нравится. Не люблю работать с амёбами. А посему давайте примем ряд условий. Первое: предлагаю перейти на «ты». Так проще. Для дела. Второе: говорить обо всём открыто. Опять же для пользы. Принимается?

– Вполне.

– И ещё момент. В виде уточнения. Меня прислали не для того, чтобы отмывать «честное имя» товарища Иванова. А для того, чтобы провести полное и тщательное расследование. Чем я и буду заниматься. А вы мне обязаны в этом помочь.

– Не «вы», а «ты».

– Что? – не понял Глебский.

– Сами же предложили перейти на «ты». Или передумали?

– Ни в коем случае! Итак, перефразирую вопрос: Иванов был настолько глуп, что не мог справиться с возложенной на него задачей?

Малышев чуть отошёл в сторону, пропуская идущую навстречу женщину с двумя авоськами в руках.

– Да нет. Я бы не сказал, что Василий Трифонович был глуп. – Майор, перед тем как произнести фразу, оценил в уме каждое слово. – Хотя то, что он был не на месте, – факт. В последнее время по крайней мере такое не только у меня сложилось впечатление, будто в область Центр стал направлять только тех, кого вскорости собираются отправить на пенсию. Либо тех, кто не смог справиться со своими обязанностями на прежней службе.

Я в Амурском управлении восьмой год. При мне началась эта свистопляска. Сначала, в шестьдесят третьем, прислали Антонова, Григория Николаевича. Мужик хороший, ничего не скажу, только бесхребетный: что бы первый секретарь обкома ни говорил, всё выполнял. У нас весь личный состав управления перед Днём Советской армии улицы чистил! Можете себе такое представить? Капитаны, майоры со скребками, словно дворники. Только потому, что такой приказ пришёл сверху.