Станислав Рем - Принимая во внимание

На такую практику все шли с неохотой. Я тоже думал, что отрабатываю серую повинность. Но, когда казалось, что всё уже идёт к успешному окончанию чествования Октября, произошло нечто из ряда вон выходящее. Во время праздничного ужина, глава китайской делегации Чжоу Эньлай решил пообщаться с нашим министром обороны Малиновским. Маршал к тому моменту уже успел принять «на грудь» изрядное количество спиртного, и от того речь свою не редактировал. А потому, когда китаец предложил выпить с ним, министр, блистая на груди двумя Золотыми Звёздами, выдал следующий тост: «Давайте выпьем за советско-китайскую дружбу! Вот мы, к примеру, своему Никитке [6] Никитка – Никита Сергеевич Хрущёв. под зад коленкой дали, так и вы то же самое сделайте с Мао Цзэдуном. И дела у вас пойдут лучшим образом!» – И первым осушил бокал.

Мы, естественно, перевели тираду слово в слово. А через двадцать минут нас сняли с практики и отвезли на Лубянку. Скандал вышел ещё тот. Я и мои товарищи получили по первое число за дословный перевод. МИД раскрутился на дипломатический скандал. И если бы не Андропов [7] Ю.В. Андропов (1914–1984) в тот год занимал пост заведующего Отделом ЦК КПСС. , кто его знает, чем бы всё закончилось…

Вскоре мы пристали к берегу. Левашов первым сошёл по трапу на берег и откозырял встречавшему нас начальнику погранзаставы в чине капитана, после чего крепко пожал ему руку:

– Привет! Вот, привёз. Новое начальство!

Я тоже отдал честь, отрапортовался и добавил:

– Начальство временное. Буду выполнять обязанности руководителя особого отдела до назначения нового лица.

Пограничник стянул с головы фуражку, вытер широкий, коричневый от загара лоб платком:

– А по мне сидите в отделе хоть до второго пришествия. – И тут же добавил: – Хотя с лейтенантскими погонами оно не солидно. Ладно, пошли. Покажу своё хозяйство. – Слово «своё» капитан выделил особо. Чувствовалось, гордится тем, где живёт и служит.

«Хозяйство» Сковородинского пограничного отряда оказалось солидным. Три заставы, более ста километров пограничной полосы, плюс береговая линия Амура. И всего два поселения на весь район.

– А что деревень мало? – поинтересовался я, когда мы объехали на «газоне» территорию и вернулись в штаб. – Или рядом с границей не хотят селиться?

– И слава богу, что мало. – Тут же отреагировал капитан Ковалёв. Такова была фамилия моего собеседника. – Нам и этих двух деревень с головой хватает. Как уборочная начинается, хоть вешайся.

– Китайцы переплывают через Амур, – принялся объяснять Левашов, который дожидался меня. – Тут всё и начинается. То под комбайн лезут, то под косилку.

– Зачем? – не понял я.

– Как зачем? Мешают урожай собирать.

– Так ведь их же убить может!

– Так они для того и лезут. Камикадзы грёбаные. – Левашов сел за стол. В расстёгнутом кителе он напоминал анархиста из фильма про Гражданскую войну. – Уже двоих комбайнёров с инфарктом в больницу доставили. Косят, косят, а тут бац… Кровищи немерено. Мяса. У того, кто с психикой дружит, ещё ничего. А остальных без ста грамм за рычаги и не посадишь. А китайцы всё прут и прут!

Ковалёв скинул китель и оказался в десантном, в голубую полосочку, тельнике.

– Как посевная или уборочная, словно тараканы через границу лезут. А мне приходится весь отряд на ноги ставить. – Командир погранотряда принялся расставлять на столе нехитрую закуску. – Дежурство в такие дни несём не только по полосе, а на полях, на реке, на дорогах. Люди по два-три часа спят. С ног валятся. И так, пока вместе с колхозниками посевная не закончится. Потом маленький перекур. А как Амур встанет, снова стычки с китаёзами. Только уже на льду. Чуть ли не каждый день нарушения.

– Пытаются к нам перейти?

– Да кто как. – Пограничник изъял из шкафа бутылку водки. – У кого родни нет, те пытаются. Жрать-то там, с их Культурной революцией, нечего. Вот и бегут. Но таких единицы, редкий случай. В основном нарушители выполняют директиву своего руководства.

– А директива у них одна, – вставил Левашов, потирая руки в предвкушении трапезы, – нервы нам трепать. И чем чаще, тем лучше.

– Ладно, хрен с ними, с китайцами, – перебил капитана Ковалёв, разливая спиртное. – Давай выпьем за знакомство.

И мы выпили. Вот так я познакомился с реальностью, о которой смутно догадывался в Москве.

Когда возвращались в город, я, рассматривая противоположный берег, находился в раздумьях. К тому, что происходит в Китае, отношение в Москве было неоднозначным, точнее, я бы сказал, «желеобразным». Даже у нас, в институте, на дальневосточном факультете, не было единого мнения о том, правильно ли действует Пекин или нет? А что говорить про тех, кто Китай знал только по сводкам газет? Одни преподаватели твердили, будто там победила мелкая буржуазия, скрывающаяся под маской революции, и что Мао правильно делает, когда расправляется с ней. Другие отстаивали свою точку зрения, вроде бы Мао – китайский вариант Иосифа Виссарионовича, и в Пекине уже складывается культ его личности. Третьи доказывали: Китай идёт по своему собственному, азиатскому, пути развития, который в корне отличается от советского, но это не значит, что его путь ошибочный.