Андрей Воронин - Последний самурай

- Ты чего? - спросил он подозрительно. - Пускать меня не хочешь, что ли?

- Что вы, как можно, - спохватился Иларион и с большой неохотой отступил в сторону, давая Федотову пройти. - Это я так... Обалдел от неожиданности.

- Обалдел он... А что тогда про меня говорить? Доведете вы меня до инфаркта, черти окаянные.

- Ничего, - сказал Иларион, лихорадочно соображая, как быть. - Сейчас кофейку организуем, поправим нервишки... На кухню, товарищ генерал, а то у меня там неприбрано...

- Нашел, чем удивить, - проворчал Федотов, - неприбрано... Как будто у тебя когда-нибудь бывает прибрано! Не люблю я на кухне сидеть. Годы мои не те - по табуреткам маяться.

- А я вам подушечку... - заикнулся было Иларион, но генерал уже решительно шагнул мимо него в комнату. На пороге он остановился. Повисла нехорошая пауза.

- Так, - медленно, веско сказал Федотов. - Это и есть твой мини-заряд?

- Здравия желаю, товарищ генерал, - невозмутимо прозвенел голос Нины.

Иларион заглянул через плечо Федотова в комнату. Нина, полностью одетая и даже причесанная, сидела на краешке дивана, чинно сложив руки на коленях. Свернутая в тугой валик постель лежала в уголке дивана, прикрытая старой газетой. Рядом с Ниной обложкой кверху лежал раскрытый посередине сборник японской поэзии. Забродов схватил себя за нос двумя пальцами и крепко сдавил, чтобы ненароком не разразиться неприличным ржанием. Переждав пару секунд, он отпустил нос и сказал:

- Вы что, знакомы? Надо же... Эх, товарищ генерал! А сами говорили, что не знаете никакой Самоцветовой... Или вы с ней потом познакомились? Отбить, наверное, хотели?

...После отъезда спецгруппы Иларион все-таки сварил кофе, разлил его по чашкам и принес в комнату на старинном подносе литого серебра. Федотов все еще отдувался и озадаченно вертел головой, то и дело принимаясь вытирать шею носовым платком, как будто в квартире стояла невесть какая жара. Когда Иларион поставил перед ним поднос с кофе, генерал покосился на свою чашку так, словно опасался, не налил ли туда Забродов цикуты или еще чего-нибудь похлеще. На Нину он не смотрел вообще, а та буквально пожирала его огромными, чересчур преданными глазами. Иларион сдержал улыбку, подал ей кофе, а потом взял свою чашку и опустился в свободное кресло напротив генерала: Нина туда сесть, очевидно, не рискнула, предпочтя насиженное место на диване.

В комнате работал телевизор. Звук был отключен, на экране мелькали кадры какого-то очередного кровавого безобразия - не то автомобильной аварии, не то террористического акта. Иларион скользнул по картинке равнодушным взглядом и вдруг напрягся: на экране был виден разбитый в лепешку "додж", на полном ходу врезавшийся в осветительную опору. Марка и цвет были Илариону знакомы, но это полбеды: он узнал смятый багажник с отскочившей крышкой и понял, что Мельник выбрал единственно верный путь к разрешению всех своих неразрешимых проблем. Он был трусливым скотом и садистом, он чуть не послужил причиной гибели тысяч и тысяч людей, но настроение у Забродова все равно испортилось.

На экране спасатели в своих световозвращающих комбинезонах принялись кромсать гидравлическими ножницами сплющенный металл, пытаясь извлечь тело водителя. Иларион поискал глазами пульт, не нашел, привстал с кресла и выключил телевизор по старинке, вручную. Экран погас, и сразу стало легче.

- Ну? - сказал генерал, сердито глядя в чашку.

- Нет, ребята, - со вздохом сказал Иларион, - я не гордый. Не заглядывая вдаль, я скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль!

- Болтун, - убежденно произнес Федотов.

- Твардовский, - поправил Иларион. - "Василий Теркин". Помните, как он там из трехлинейки "мессер" завалил? А потом говорит: нет, говорит, ребята, я не того, не гордый...

Нина отвернулась и стала осторожно прихлебывая кофе, смотреть в окно. За окном не было ничего интересного, если не считать голубя, который, поминутно скрежеща коготками по жести, бродил по карнизу.

Генерал терпеливо пропустил мимо ушей тираду Забродова, подождал еще немного и сказал:

- А если по существу?

Иларион сделал большие глаза и с трагическим выражением лица кивнул в сторону дивана.

- Перестань корчить рожи, - строго сказал генерал. - Об этом надо было думать раньше. Нет, это ж надо такое учудить! - не выдержав, взорвался он. - Заниматься черт знает чем с ядерным зарядом под кроватью! Извращенцы, закончил он с отвращением.

- Да, - сказал Иларион. - Моральный облик ваших сотрудников оставляет желать лучшего. Плохо у вас поставлена воспитательная работа, товарищ генерал! Сплошные неуставные взаимоотношения. Но вы сами виноваты. Сначала подсылаете ко мне женщин, а потом чем-то недовольны. А чемодан, между прочим, стоял не под кроватью, а в кладовке.