Анна Данилова - Убийство в соль минор

Мне все это снилось, конечно. Коблер. О каком завещании могла идти речь, если во Франции о моем существовании никто не знал, в том числе и моя мать.

Я выразила эту мысль вслух, поскольку понимала, что меня явно с кем-то спутали или просто этот парфюмер ничего не понял. Сам-то он узнал о моем существовании, как я поняла, от Мирошкина, расследующего убийство моей матери.

Лиза оформила мое предположение в виде вопроса, который и задала Коблеру. Переводчик перевел ответ парфюмера:

— Господин Коблер знал о существовании дочери мадам Коблер, которую воспитывала бабушка, Елена Соленая.

— Значит ли это, что мадам Коблер рассказывала вам, господин Коблер, о своей дочери, которую…

И тут Лиза замолчала, глядя мне прямо в глаза. Я покачала головой: не надо, чтобы Коблер знал о том, что его жена подкинула своего младенца на ступени детского дома. Не надо! Не надо чернить образ женщины, которую он любил и которую теперь оплакивал.

— …которую звали Валентина? — закончила свою фразу Лиза.

Коблер энергично закивал. И переводчик перевел:

— Да, она рассказала о том, что ее дочь, Валентина Соленая, воспитывалась у бабушки, поскольку ее мать, Маргарита Соленая, в это время зарабатывала на жизнь, работая няней в Москве. Маргарита Соленая потеряла паспорт накануне своей поездки в цветники Грасса и потому купила паспорт на имя Марии Ереминой, — продолжал с невозмутимым видом переводчик. — Таким образом, господин Коблер в курсе того, что ее настоящее имя Маргарита Соленая. Кроме того, господин Коблер считает, что для оформления документов на наследство не требуется никакой тест ДНК, поскольку, во-первых, у Валентины есть паспорт на имя Валентины Соленой, во-вторых, он уверен в том, что Валентина Соленая — дочь Маргариты Соленой, к тому же очевидно потрясающее внешнее сходство дочери с матерью. Также он уверен, что процедура вступления в наследование пройдет без каких-либо осложнений, поскольку все оформ-ление он берет на себя.

На вопрос Лизы, что именно наследует Валентина, Коблер сказал, что об этом ей будет сообщено при следующей встрече, которая состоится завтра, в девять часов, в гостинице «Европа» в триста третьем номере.

Подарки судьбы сыпались на мою голову, словно уравновешивая все мои потери, смерть близких мне людей. Да только что могла мне оставить моя мать в наследство? Какой-нибудь лавандовый цветник? Дом? Парфюмерную лавку? Уж лучше бы она любила меня при жизни, оберегала бы и не допустила, чтобы меня, подростка, увезли в Питер, чтобы сделать женой бандита, служанкой и кухаркой преступников. А еще, если бы у нее было сердце, она никогда не поступила бы так со своей матерью, и тогда моя бабушка могла еще пожить.

Перед тем как проститься, Коблер подошел ко мне и неуклюже, стесняясь и одновременно с трудом скрывая свои чувства, приобнял меня, поцеловал в щеку.

— Incroyable! Grande similitude! (Невероятно! Потрясающее сходство! (фр.) — бормотал он, с пламенеющими щеками, разводя в каком-то бессилии и удивлении руки. Вероятно, он увидел во мне свою Мари, женщину, которую он очень любил и которая под влиянием этой его большой любви настолько ему доверилась, что приоткрыла некоторые свои «русские» тайны. Во всяком случае, он точно знал ее настоящее имя и был в курсе моего существования.

Уже в дверях, провожая его, я вдруг решила спросить его, а не знает ли он, за что могли убить мадам Коблер? Знает ли он, кто мой отец? Лиза громко окликнула его и с помощью переводчика задала ему эти вопросы.

— Господин Коблер не знает, за что могли убить его супругу. И не знает, кто отец мадам Соленая. К сожалению.

— Лиза, спросите у него, слышал ли он когда-нибудь фамилию Хлуднев или что-нибудь про станцию Анисовая? — вдруг догадалась Глафира.

Но Коблер ничего не знал, не слышал. Он покинул контору в растрепанных чувствах, и, как мне показалось, ему хотелось как можно скорее остаться одному, чтобы все осмыслить.

После того как Коблер с переводчиком удалились, Глафира угостила нас с Сережей кофе с пирожными. Вскоре подъехал и Мирошкин.

— Всем привет! — Он вошел бодрый, веселый, с удовольствием принял из рук Глаши большую чашку с кофе. — Ну что ж, господа, дело начинает сдвигаться с мертвой точки!

— Я уж думала, что оно никогда не сдвинется, — покачала головой Лиза, вставая со своего места и принимаясь расхаживать по кабинету, делая машинально какие-то упражнения для рук, разминая плечевые мышцы, спину. — Вот честно тебе скажу — одно из самых моих трудных дел! Вот так, без результатов экспертизы, основываясь лишь на знании персон и предполагая возможные мотивы убийства, ничего не вычислила. Совсем!