Анна Данилова - Убийство в соль минор

Он быстро переоделся, и через четверть часа мы уже сидели в баре, заняв дальний столик, подальше от остальных посетителей.

— Где он? — спросил меня Вайс, едва мы расположились на своих местах и заказали виски.

— Кто? — не понял я.

— Петр! Где ты его видел? Что с ним?

Выяснилось, что речь идет о его сыне, Петре, который вот уже неделю как вертелся в какой-то сомнительной компании, дома не ночевал, и Вайс предполагал, что он связался с наркоманами. Телефон его не отвечал, и где он, что с ним, он не знал.

— Вообще-то за ним присматривает один мой товарищ, он служит в органах. Он должен мне позвонить в полночь. Хорошо, подожду. Так значит, вы не по этой теме. Я рад, честно. — Лицо его про-светлело. — Тогда чем я могу вам помочь? Ясно же, что вы приехали ко мне не на чашку чая.

Он напрягся.

Я разложил на столе фотографии с похорон Соленой. Он взял в руки ту, где был изображен он, рыдающий в стороне от похоронной процессии, и мы с Еремой увидели, что он плачет. Из-под его плотно закрытых век потекли слезы. Значит, удар пришелся в самое сердце.

— Михаил Семенович, — начал я, но он жестом остановил меня, достал платок и промокнул им слезы. — Я понимаю, что мы, возможно, застали вас врасплох. И ваша личная жизнь нас как будто бы не касается. Однако события последних дней заставили нас встретиться с вами и задать некоторые, очень важные для нас вопросы.

— Да, я любил Леночку. Мы познакомились с ней совершенно случайно, в поезде! У меня в Москве была назначена важная встреча с одним продюсером, немцы собирались снять обо мне небольшой фильм. И в моем купе ехала прелестная молодая женщина. Чудесная, душевная! А я к тому времени уже был женат, был связан определенными обязательствами, и у меня были далеко идущие планы, относящиеся к моей карьере, речь шла о переезде в Германию. И вот начиная с того дня, вернее даже, с той ночи, моя жизнь потекла сразу по двум руслам. Всегда, когда я после этого бывал в России, мы встречались с Леночкой. Я купил ей дом, чтобы она спокойно жила себе и воспитывала нашу дочь. Помогал ей как мог. Хотя, знаю, много из тех средств, которые предназначались лично ей, она тратила на своих воспитанников.

— Как вы узнали, что Рита сбежала?

— Лена позвонила мне в Германию. Она плакала, страшно волновалась. А что я мог сделать? Конечно, у меня были кое-какие связи, но если девочка как в воду канула?

— Вы что-нибудь знаете о ней? Как сложилась ее жизнь?

— Теперь знаю.

Вот это было неожиданно.

— В смысле? — не понял я. — Что вы о ней знаете?

— Да мы же встречались с ней не так давно. Она, уже совсем взрослая женщина, очень эффектная, надо сказать, и нисколько не похожая на свою мать. Она — вылитая моя бабка Эмма. Просто одно лицо.

— Вы хотите сказать, что общались с ней недавно?

— Ну да. Уж не знаю, что ей пришлось пережить в жизни, но то, что эта самая жизнь ее сильно потрепала и выбила из нее все человеческое, это точно. Думаю, она жила среди каких-то нелюдей, отморозков, а то и вовсе — преступников! Она, будучи замужем за одним весьма состоятельным и достойным человеком, его фамилия Коблер, я выяснял, да что там — просто погуглил, и все! Так вот, она, человек, ни в чем не нуждающийся, решила меня вдруг шантажировать, предъявить мне претензии, представляете?!

И вдруг он замолчал. Смотрел на меня, нахмурившись, у него был вид человека, который только что сообразил, что проговорился.

— Сергей, я не совсем понимаю. Эта фотография… уж не знаю, как так получилось, но она развязала мне язык.

А я-то как раз все и понял. Возможно, что, увидев фотографию, вспомнив события, связанные с его возлюбленной, он позволил себе стать тем Вайсом, душевным, сердечным человеком, которого и полюбила Елена.

— Вы-то, Сергей, каким боком к этой истории? Надеюсь, что вы-то не собираетесь меня шантажировать, как это сделала моя собственная дочь?!

К счастью, в его голосе прозвучала все же горечь, а не металл.

— Упаси боже, — покачал я головой и незаметно для себя улыбнулся, понимая, что разговариваю не просто с пианистом Вайсом, а со своим родственником, с дедушкой моей жены!

Но об этом я расскажу ему позже. Сейчас же мне предстояло сообщить трагическую весть.

— Михаил Семенович, скажите, чем закончился ваш разговор с Ритой?

— Сергей, но вы не ответили мне на вопрос — вы-то как узнали про Лену, Риту? Какой у вас интерес?

— Риту убили. Три дня назад.

— Три дня? Получается, почти сразу же после нашего с ней разговора? Постойте… Уж не думаете ли вы, что это я ее… чтобы не платить пятьдесят тысяч евро?! Да-да, не удивляйтесь, именно такую сумму Рита назначила за свое молчание. Иначе, говорит, я все расскажу вашей жене. Превращу вашу семейную жизнь в ад. Она увидела во мне зло, сказала, что стала такой из-за того, что я самоустранился, что не принимал участия в ее воспитании.