Лариса Соболева - Петля Афродиты

– Надюша, прошу тебя, быстрее.

– Вскоре пришла я, – начала Надежда Алексеевна вяло, – и нашла Марьяну на кухне. Там же лежала Инна… в крови… Я поняла, что моя дочь… Мне нужно было ее спасать. А вы? Вы бы по-другому поступили?

– Нет, – заявил Богдан Петрович. – Дальше.

– Инне уже нельзя было помочь, я решила увести Марьяну оттуда. И вдруг мы услышали шорох. Марьяна сказала, что в квартире еще кто-то есть. Мне уже было плевать, кто там притаился, я потянула дочь к выходу, но услышала стон… и сразу узнала… Любого из своих детей я узнаю по дыханию, а тут голос, стон… Мне хотелось, чтоб это была ошибка…

– Вы вернулись? – подгонял ее Богдан Петрович.

– Нет-нет… То есть я приказала Марьяне спуститься вниз и ждать меня под лестницей. В старых домах на первом этаже есть укромные места под лестницей… А сама вернулась, включила свет и увидела сына. Он поднимался на четвереньки, держась за голову. Крови было мало… В общем, я кинулась к сыну, спросила, кто его ударил, а он не видел, удар нанесли сзади. И тогда я поняла, что, кроме Марьяны, это сделать никто не мог.

– Почему? – поинтересовался Чекин.

– Костю ударили по голове, он потерял сознание, когда Инна была жива. Разве в бессознательном состоянии человек способен убить? А кроме нас, там никого не было.

– Допустим, – сказал Чекин. – Хотя вы не проверяли.

– Кое-как я привела сына в чувство, вывела из квартиры… – припоминала Надежда Алексеевна ту страшную ночь в подробностях. – Мне нужно было помочь сыну… и дочери… Мы спустились на третий этаж, там я усадила его в углу между пролетами, а сама спустилась к дочери. Вышла я первой, чтобы подогнать машину ближе к арке, Марьяне велела взять такси, потому что боялась разборок между детьми. Минут через пять ко мне в машину сел сын, я отвезла его на дачу. А когда у нас у всех взяли отпечатки, я поняла, что мы попались. Марьяна не послушалась, а Костя сразу уехал – я настояла.

Наступила пауза, мужчинам она нужна была на осмысление, Надежде Алексеевне – перевести дух. Под прессом подобных обстоятельств не всякий человек способен выжить, ей чудилось, что и ее силы на исходе, что умереть было бы куда приятней, чем переносить свалившийся на плечи груз. Но стоило вспомнить о глупой Марьяне, избалованном Костике, чересчур независимом Артеме, включались дополнительные предохранители. Мужчины слишком долго не делились своими впечатлениями, что там они обмозговывали. Их молчание пугало мнительную последнее время Надю. На всякий случай она поставила им условие, правда, поздновато спохватилась:

– Теперь вы все знаете. Если не можете ничего изменить в лучшую сторону, оставьте как есть. Я уже здесь привыкла, думаю, хуже не будет, а Марьяне нужно помочь и научить ее жить. Мы с Болотовым были плохими родителями, нам сейчас и нести крест, но не моим детям.

– Остановись, – спокойно сказал Богдан Петрович. – Все не так, как ты себе нафантазировала.

Казалось бы, он намекнул на благополучный исход, а Надежда Алексеевна, видимо, настроена только на планку «плохо», потому завибрировала:

– Не так? А как? Боня, прошу тебя, ничего не скрывай…

– Я все сказал! Марьяна не убивала – заруби себе это на носу! И больше ни слова не говори, не зли меня!

Свидание подошло к концу.

Мужчины залезли в автомобиль, выпили минеральной воды прямо из небольших бутылок, задумались, припоминая подробности разговора с Надеждой Алексеевной. У обоих сформировалось одинаковое мнение, которое и высказал Чекин:

– А случай-то тяжелый…

– Еще бы! Ощущение, будто постановку в квартире срежиссировал некто умный и хитрый.

– Послушайте, Богдан Петрович, а Надежда Алексеевна не выгораживает своего сына?

Как тут однозначно ответить, хорошенько не взвесив, не проанализировав? На это нужно время, ибо даже друг Богдаша засомневался в показаниях Нюши. Возможно, сомнения и нужны, потому что оберегают от ошибок, но до чего же они ядовиты. А времени по большому счету нет. Прокрутив еще раз показания Надюши, Богдан Петрович поймал одну важную мысль:

– Выгораживая Константина, она топит Марьяну? Нет, этот вариант я исключаю. Вы же слышали, если мы не сможем раскрутить это дело, Надя возьмет вину на себя.

– Вы не допускаете, что Константин убил Инну? Мотив-то он имеет: девушка его вызвала, а потом вдруг отказалась от секса, при этом он знал, что она любовница отца. Все это вкупе сильно бьет по самолюбию, особенно в состоянии возбуждения, а если человек еще и выпил…