Лариса Соболева: Петля Афродиты

– Ну и пусть. Прохору твои деньги не нужны, нужна я. И потом, папа, мой Прохор не какой-то там… по образованию инженер, много знает. С чего ты решил, что у него другой круг?

– Он же ненавидит нас!

– А меня любит. Я знаю это, чувствую, ощущаю, когда он прикасается ко мне. У меня теперь есть свой дом, двухэтажный, кстати. Огромная территория, из которой я сделаю роскошный сад. Есть куры, утки, индюки, петухи-великаны. И будет мужчина, а не симбиоз гадюки с гиеной и коршуном.

– Ты что же, в деревне собираешься жить?! С ума сошла!

– Не все так печально, папа, до города полчаса езды. Ты подарил мне машину, за что большое тебе спасибо. Буду работать у тебя, руководить и осваивать профессию. Я тоже хочу зарабатывать. Папа, я просто счастлива, не стой у меня на дороге, ладно?

Попробуй встань на дороге, Марьяша сметет. Болотов закивал, соглашаясь с ней, ведь он тоже сметал с дороги всех, кто ему мешал, а она – его отражение. К тому же, может быть, дочь сделала правильный выбор.

Прохор позвонил, он приехал на такси, потому так быстро. Марьяна схватила первые две сумки, спустилась вниз, вернулась за чемоданами. Валерий Витальевич видел в окно, как Прохор укладывал в багажник новой машины Марьяны сумки и чемоданы. Потом они сели и уехали. А он смотрел им вслед, даже когда они повернули за угол, смотрел…

Богдаша приезжал изредка проведать Нюшу и ее мать, Вере Ефимовне он оказывал и медицинскую помощь – давал советы, следил за ее здоровьем, а оно заметно улучшалось. Удивительно, до чего живучая старушка.

– Нюша, твоя мама поправляется стремительно, – порадовал он Надежду Алексеевну, которая, кстати сказать, очень изменилась: стала унылой.

– Хочешь сказать, скоро она будет воровать выпивку?

– Не думаю. И говорить она вряд ли научится, хотя все понимает, ты можешь с ней общаться, это пойдет на пользу. Кстати, ходить она будет.

– И на том спасибо.

– Да, чуть не забыл, держи… А я поехал. Работа…

Он положил на стол куклу, старую тряпичную куклу без носика. Надежда Алексеевна взяла ее, повертела и поднялась к матери. Она присела на стул, поправила подушки и одеяло, но мать занервничала, что-то промычала. Ах, вот в чем дело! Кукла. Она смотрела на куклу в руке дочери, ее растревожила игрушка.

– Мама, успокойся, я виделась с ней. Ничего Лиза нам не сделает. Странно, я не помню этой куклы… Ты ее шила?

Вера Ефимовна что-то промычала, мотнула головой, дочь улыбнулась, ведь она видела нормальные реакции и понимала мать.

– Значит, не ты. Соседка? Тетя Наташа? Как я сразу не догадалась, она же много шила игрушек своим детям… и моей Лизе сшила, а я… просто не видела, потому что редко бывала дома, я училась и работала.

Она задумалась. Надежда Алексеевна вспоминала самые яркие моменты в жизни, теперь она так делает, когда накатывает грусть и рвется сердце на части. Но, может быть, пройдет время и все изменится?