Давид Павельев - Факультет отчаяния

– В чём, тем не менее, ничего необычного нет.

– Разумеется.

– Но вы почему-то говорите о нём в прошедшем времени.

– Увы, Терентий Гаврилович, в голову лезут самые нехорошие мысли. Сдаётся мне, что Поляков стал жертвой преступления.

Русаков напрягся. Его тон, до того лёгкий и непринуждённый, стал едва заметно звенеть металлом.

– Я прекрасно знаю, что вы, Леопольд Генрихович, не склонны делать из мухи слона. Но всё-таки я криминалист, и в моих правилах опираться на конкретные факты. У вас есть основания для такого серьёзного вывода?

– Да. Это сами обстоятельства исчезновения. Если бы у Полякова возникли какие-нибудь срочные причины для отъезда, он предупредил бы своего руководителя. Но он никому ничего не сказал – просто вышел из аудитории и всё! И есть ещё кое-что. Видите ли, мы только начинаем внедрять современные системы видеонаблюдения, так что камера у нас всего одна, над крыльцом главного входа. На ней отчётливо видно, как Поляков вместе со своей группой входит в учебный корпус. Но вот обратно из него он так и не вышел.

– Окна, запасные ходы?

– Практически исключено. На всех окнах первого этажа установлены решётки, так что вылезти в них он не мог. Пожарный выход закрыт и опечатан, наш комендант человек военный и следит за ним со всей армейской бдительностью.

– Допустим. Сколько студентов на вашем факультете?

– Всего, включая вечернее и заочное отделения, а также аспирантов и лаборантов – сто двадцать человек.

– А сколько находится в здании в данный момент?

– Не так много. Так как на занятиях сейчас присутствуют студенты очного отделения за вычетом отсутствующих по уважительным причинам, в здании не больше сорока человек.

– Действительно, толпа так себе. Но всё-таки ваши сотрудники могли просто упустить момент, когда Поляков покинул здание. Он мог также изменить внешность.

– Я понимаю, что вы ищите рациональное объяснение. Но это исключено. Мы пересмотрели запись раз десять, и пропустить Полякова мы не могли – уж слишком характерная у него внешность.

Уверенность декана казалась весьма убедительной, и Русаков решил согласиться.

– В таком случае варианта всего два. Ваш студент действительно находится в этом здании, живой или мёртвый. Либо же он тщательно спланировал свой побег, на какое-то время затаился, а затем незаметно покинул его. И вы просто искали его на плёнке не в то время.

– Оба варианта ужасны! Зачем же ему, по-вашему, нужно затевать столь изощрённую операцию? Никто не может поверить, что Василий имел нечистые помыслы.

«И всё-таки вы это допускали с самого начала, – подумал Русаков, а вслух ответил:

– Мотивы могут быть разными, и не обязательно преступными. И пока что мне рановато делать выводы. Лучше скажите вот что. Здание старинное, и наверняка здесь есть какие-то потайные уголки.

– Мы перевернули здесь всё вверх дном. Никаких следов его пребывания. Обзвонили все больницы и морги. Я написал заявление в милицию, но к нему там отнеслись весьма скептически. Потому я уже организовал розыск собственными силами: мы распечатали объявления с его портретом, чтобы расклеить по всем окрестностям.

– Покажите мне его фото.

Декан принялся копаться в бумагах, которыми был завален его стол, и вскоре извлёк из общей кучи искомый листок.

С объявления с тревожной надписью «Внимание! Розыск!» смотрел парень лет двадцати с крупными веснушками, непослушной рыже-бурой копной и худой тонкой шеей. Над верхней губой, слегка приподнятой из-за неправильного прикуса, торчал рыжеватый пушок. Очки в простенькой прямоугольной оправе не скрывали тусклый взгляд его бесцветных глаз. Казалось, что это типичный студент-«ботаник» с застенчивым характером, предпочитающий уединение весёлым компаниям, и потому довольно скрытный и замкнутый, как его характеризовал декан факультета. Но Русаков отметил какую-то внутреннюю напряжённость, выделявшую его из числа его собратьев. У него был взгляд человека, никому не доверяющего и рассчитывающего только на самого себя. Глядя на это фото, Русаков не мог отделаться от мысли, что парень требует немедленно перестать на него таращиться.

– Вы всё правильно сделали, – сказал Русаков, возвращая объявление Рихтеру. – Но теперь всеми мероприятиями буду руководить я.

– Вы нас этим невероятно обяжете! Вы не представляете, какой камень свалится с моей души, когда всё прояснится.

– Постараюсь помочь вам чем смогу. Для начала я осмотрю комнату пропавшего, а потом возьмусь за записи камеры видеослежения.