Макс Бодягин - Святые Полуночники

Стекающие с потолка хрустальные люстры внезапно стали сосульками, пробивающими череп и раскаляющимися добела, воздух сгустился и перестал проходить в лёгкие, всё тело бросило в пот, Кромм дрожал, как новоиспечённый муж у ног возлюбленной, только что снявшей подвенечный наряд. Забыться, выдохнул он: хочу на какое-то время забыть обо всём.

Тогда вы пришли по адресу, улыбнулась Тристе, выпрямляясь и щёлкая в воздухе длинными пальцами: оставьте на стойке депозит в размере золотой марки и вы окунётесь в чудо. Кромм словно в забытьи положил монету, обернулся и замер. Двадцать или тридцать женщин полукругом выстроились вокруг. Он даже не пытался понять, сколько их. Темнокожие и совсем белые, зрелые и почти совсем юные, коротко остриженные и носившие богато уложенные причёски, полненькие и донельзя сухие, задрапированные в многослойные одежды и совершенно обнажённые, вызывающие и смущённые, смеющиеся и грустные, они стояли, ожидая его вердикта.

Хочется заполнить ими бассейн, разбежаться и нырнуть туда, подумал Кромм. Он облокотился на стойку, почесал бороду и сказал: ужасно трудно сделать выбор на сухую. Вы все восхитительны. Поэтому мне срочно нужно выпить, пока я не сошёл с ума и не попытался вступить в связь со всеми вами.

Его кружило в осклизлом пространстве, пропахшем грибами, он и сам сидел на огромной, слегка вогнутой шляпке гриба, с которой местами пооблезла тонкая кожица. Жидкие зелёные пятна плыли перед глазами, поднимаясь и опускаясь, играя и мороча, он дул в тонкую трубку или эта трубка, похожая на катетер, вдувала в него ледяной воздух, приподнимая над шляпкой гриба как воздушный шарик, он не вполне понимал. Неба не было. Землю сплошь покрывали грибные поля, тонкие изогнутые стебельки поганок с полупрозрачными шляпками, похожими на медузу и коренастые, как молодые бычки, белые. Но ему нравились маслята, от которых тянулась сладкая слизь, она так приятно грела пальцы, что хотелось гладить её ещё и ещё. Он услышал громкий стон, тихо засмеялся и начал подпевать этому стону, как если бы он был песней, раскачиваясь и аккомпанируя себе на влажных шляпках маслят. Да-да-да, сказали маслята, да-да-да, быстрее, быстрее.

Он снял феску, потому что её кисточка противно лезла в глаза, хотел снять и халат, потому что стало жарко, но трубочка, подававшая волшебный дым, спеленала его поперёк груди. Он пригляделся и заметил, что это не трубочка, а дымная струйка, он подул на неё и маслята взорвались фонтаном радужных брызг, стон заполонил всю вселенную, Кромм открыл глаза и увидел рядом незнакомую голую женщину. Он лежал на большой, высоко взбитой кровати, заваленной бесчисленным количеством разнокалиберных одеял и покрывал самых разных цветов. Его пальцы погружались в промежность этой самой незнакомой женщины, под её ягодицами разлилась довольно большая лужа, лица женщины Кромм не мог разглядеть, потому что она запрокинула голову за край кровати, до крови прикусив предплечье.

Он осторожно высвободил пальцы и понюхал. Запах ему понравился. Он осмотрел себя. Кто-то разрисовал его тело магическими знаками вуду. Он послюнявил палец другой руки, потер рисунок на животе и поднёс руку к носу. Запах походил на менструальную кровь. Ого, сказал Кромм, да я затейник. Ты не затейник, ты волшебник, простонала женщина и с трудом подняла голову. Потом она кое-как подползла поближе и уронила кудрявую голову ему на бедро. Кромм посмотрел на её голубые глаза и странно маленький ротик сердечком. Потом на шею в тонкой золотой цепочке. Большую, чуть обвисшую грудь, животик со складочкой, крепкие коренастые ноги. Такая… Упитанная. Коротенькие пальцы на ступнях напоминали поросяток, рядком сосущих матку. Где я, спросил Кромм. Во дворце удовольствий, тихо простонала женщина и её встряхнуло от сладкой судороги. Как меня зовут? Виктор, Победитель Мужей, Величайший и Блистательный, шепнула женщина, перевернулась на спину, положила было руку себе в промежность, ойкнула, убрала ладонь и, шумно фыркнув, вытерла со лба крупные капли пота. Как-как, удивился Кромм.

Женщина медленно села. Лихорадочный пунцовый румянец понемногу стекал с её щёк. Она выглядела абсолютно счастливой. И измазанной разводами спермы с головы до ног. Что я тут делаю, подумал Кромм, но, как оказалось, произнёс это вслух и женщина ответила: доводишь меня до экстаза. И у меня получается? Ещё как, хотя не должно было бы, ответила женщина. Почему, удивился Кромм. Потому что ты до одури накурился мшицы, а после мшицы у мужика обычно не стоит, улыбнулась женщина. Мшицы? Она засмеялась, подползла к Кромму поближе, погладила по лицу и ласково спросила: ты вообще ничего не помнишь, да?