Макс Бодягин - Святые Полуночники

Юнхелине за несколько минут долетела до цели, озираясь по сторонам в поисках угрозы, но уцелевшие птицелицые отступили. Редкие алые точки их птерий светлячками кружились на фоне тёмно-зелёной громады летающего острова. Из густой лесной чащи, покрывавшей комель парящего каменного столба, раздавались беспорядочные выстрелы, но эфироновые сгустки медленно гасли и таяли в воздухе, не сумев догнать суда людей. Кане Юнхелине зависла в полуметре от ходового мостика, на котором стояла Ине, с непроницаемым лицом глядящая на платформы, идущие в арьергарде. Кане водолазов что-то шепнула Амону и тот лихорадочно замахал флажками. Полный вперёд, включите резервные двигла, прочла Юнхелине. Ты вовремя, могучая кане славной семьи резчиков, крикнула Ине с лёгким поклоном. Ветерок шевельнул её растрепавшиеся белые волосы, измазанные кровью над правым виском. Я думала, нам конец, добавил она и показала на палубу, где Зенофон хлопотал над ранеными.

Скажи спасибо затре Эсторру, это его затея, ответила Юнхелине, сверкнув сахарными зубами: как думаешь, мы отбились? Ине покачала головой, сморщив тонкий нос: нам надо уходить как можно скорее, возможно, птицелицые вызвали подмогу. Наше счастье, что остров двигается так медленно. Кто знает, сколько ещё бомб осталось у них в запасе. Точёное лицо кане водолазов по обыкновению казалось мраморной маской, но Юнхелине заметила, как раздуваются её ноздри, как трясутся пальцы, лежащие на планшире. Она тронула штурвал, чтобы подлететь ближе, но губы Ине разомкнулись, тёмные глаза в ужасе выкатились из орбит, она показала пальцем за спину Юнхелине и сказала: нет. Кане резчиков повернула голову и окаменела.

Над вершиной острова медленно набухал прозрачный эфироновый купол, похожий на огромный мыльный пузырь, играющий внутри фиолетовыми и сиреневыми всполохами. Я не знаю, что это, но оно мне не нравится, пробормотала Юнхелине. Она подвела аэрокаб ближе, свесилась вниз и, ухватив Ине за руку, закричала: быстро в кабину. Ине успел взобраться на место пассажира и тут с вершины острова раздалось пронзительное шипение. Она бросила быстрый взгляд и увидела, как внутри пузыря набухает ослепительно белый луч, словно вертикальная игла света, нацеленная вверх. В этот момент игла стала наклоняться в их сторону и Ине истошно закричала, сколько было сил: Зенофон! За ним! Скуну на воду! Все за борт!

Юнхелине успела рвануть штурвал и подхватить за шиворот медлительного живодела, чуть не уронившего очки, но не выпустившего трубки изо рта, и втащила его в кабину, прежде, чем луч света с шипением рванулся точно к скуне, разрезая моментально вскипающие волны. Она откренила штурвал вправо и аэрокаб послушно отлетел от судна, прежде, чем луч распорол его корпус пополам и поджёг его, устремляясь дальше. Ине вцепилась в Зенофона, её трясло от ужаса, обычно бледное лицо кане совершенно побелело, губы прыгали. Она бормотала молитву Лебеофану, глядя, как луч тает в воздухе. Сотни мёртвых, сварившихся заживо рыб всплыли кверху белым брюхом, отмечая путь от острова до охваченной огнём скуны Ине, Она подняла глаза и увидела, как над островом вспухает новый пузырь.

Тут она увидела чёрную точку, стремительно несущуюся к вершине острова. Юнхелине, уводя аэрокаб вправо, схватила бинокль, всмотрелась в точку и закричала: Сантиф! Стой! Но точка застрекотала, крохотные вспышки разрывов исказили ровную поверхность пузыря, навстречу машине Сантифа полетели эфироновые сгустки, но он упрямо шёл в атаку. Юнхелине остановила аэрокаб и начала разворачиваться в сторону острова. Нет, крикнула Ине: мы не можем пожертвовать высокородным Зенофоном! В ту же секунду аэрокаб Сантифа загорелся и врезался в самую середину бледно-сиреневого пузыря, раздался оглушительный взрыв, фиолетовый блин света разлетелся с вершины острова яркой, тающей по краям вспышкой, остров содрогнулся и клюнул комлем вниз, едва не коснувшись поверхности воды. Большая волна побежала в сторону скун и платформ, и Ине только сейчас заметила, что у платформ опасно срезаны борта и повреждены внешние двигла.

Мой сын ушёл в последний поход, сказала посеревшая от горя Юнхелине. Мы уже ничем не сможем ему помочь, Юне, прошептала кане водолазов, погладив подругу по железному плечу. Сидевший рядом Зенофон кашлянул, поправил очки и вежливо сказал: простите мои кане, но нам нужно уходить так быстро, как это возможно, чтобы посчитать потери. Мне кажется, мы понесли большой урон.