Владимир Гораль - Дознание капитана Сташевича

Снова зазуммерил звонок. Зажглась крохотная красная лапочка, кроваво осветилась блеклая карандашная надпись под ней – «Капитан Сташевич».

Встревоженный Андрей сорвал трубку и почти прокричал:

– Даша?! Что случилось?!

В ответ он услышал лишь глухой всхлип. Затем прерывающийся детский голос прошептал:

– Па-па! Там! Там ма…

В трубке едва слышно, словно из дальнего далека, донёсся до Андрея сдавленный женский крик:

– А-а! Не-ет!

Не помня себя, Сташевич метнулся в соседнюю с дежуркой комнату. Там он вытащил из висящей на стуле в портупее кобуры свой тяжеленный ТТ, подхватил заодно ППШ сержанта и, распахнув плечом дверь, бросился со всех ног к лагерным воротам, к своему проклятому жилищу.

– Кто посмел? Кто напал? Лесные звери пробрались в дом? Медведь? Росомаха? – хаотично, сбиваясь вместе с дыханием, мелькали в его голове панические, ужасные масли. – Нет, не лесные! Гораздо хуже! Двуногие звери! Беглые зэки! Уголовники! Напугать! Надо спугнуть! Пока они не…

Сташевич поднял ствол своего ППШ к небу и яростно нажал на курок. Заплясал в руках круглый диск автомата. Длинная очередь разорвала ночную тьму. Через считанные секунды на постах и разбуженные в питомнике яростно залаяли сторожевые псы, взвыли лагерные сирены. Заскользили по крышам бараков лучи мощных, установленных на вышках прожекторов. Словно тараном, капитан собственным телом вышиб тяжёлую дубовую дверь староверческого жилища. Вынес вместе с косяком, позабыв в горячке, что открывалась она всегда не внутрь этого проклятого дома, а на себя…

После регистрации с Андреем Сташевичем Дарья Громова брать фамилию мужа не стала. Так уж повелось в их роду – все женщины Громовых либо сохраняли свои, либо обзаводились двойными, присоединяя фамилию мужа к девичьей.

Проводив супруга на службу, Даша уложила Вадика спать. А после уже и сама засобиралась в постель. Вдруг за дверью жалобно замяукал, настойчиво заскрёбся о косяк Дашин кот Черныш. Ещё днём, когда Даша с Андреем собирали свои и Вадика вещи, готовясь к переезду под крышу мужа, кот куда-то пропал.

– Загулял Черныш, – решила тогда Даша. И тут же махнула на это дело рукой. – Ну да ничего, есть захочет – объявится.

Так и вышло. Черныш без труда отыскал новое местопребывание хозяйки. Дарья открыла дверь, и кот проскользнул внутрь. Вместо приветствия черный гуляка на ходу прошёлся лоснящимся гладким боком по голой хозяйской ноге. После этой обязательной процедуры кот начал неспешный обход дома.

Новые владения Чернышу не слишком пришлись по вкусу. Он не тёрся о выступающие комнатные углы и ножки мебели, не пытался их метить, опрыскивая лёгкой пахучей влагой из-под хвоста. Кот обнюхивал окружающее пространство и лишь неприязненно чихал. Да ещё, подрагивая усами, брезгливо поджимал лапки.

Даша поставила на пол блюдце с молоком, однако Черныш даже не прикоснулся к нему. Вместо этого он выперся на середину комнаты и когтями вцепился в цветной верёвочный коврик, лежащий здесь же. Затем выгнул дугой спину, поднял, как траурное знамя, пушистый смоляной хвост и самым чудовищным образом завыл. При этом круглые зелёные глаза Дашиного питомца едва ли не выскакивали из орбит. Окончив «адажио», кот бросился к двери. Решительно замяукав, он потребовал выпустить свою персону обратно на двор.

«Невиданное дело: Черныш всегда ночевал дома на моей кровати, свернувшись калачиком в ногах, – изумилась про себя Даша и тут же принялась оправдывать своего любимца: – С другой стороны, если разобраться, и дом этот не тот, да и кровать пока не моя! Ну, ничего! Привыкнет. Как говорится, стерпится – слюбится».

Пожав плечами, прежде чем запереть дверь, она выставила за неё блюдце с молоком.

Ночью Даша как будто спала. Однако сон её на новом месте выдался каким-то тревожным, прозрачным. Она слышала приглушённые сонные всхлипы Вадика в его кроватке. Слышала, как лениво, по-ночному, взлаивают соседские собаки в дальних домах. Слышала мяуканье Черныша где-то за калиткой и даже лёгкое, едва различимое потрескивание деревянных бревенчатых стен своего нового жилища.

Скрип-скрип-скрип…

Как из-под земли, донеслись до ушей Даши осторожные звуки. Кто-то неизвестный в темноте на ощупь поднимался по невидимым ступенькам. Во внезапной звенящей тишине, словно выстрел, прозвучал резкий одиночный стук, будто на деревянные доски пола уронили что-то тяжёлое.

Шлёп-шлёп-шлёп…

Затопотали по гладким половицам маленькие босые ножки. Совсем близко серебристым колокольчиком прозвенел в ночном сумраке чей-то смех. Смеялся ребёнок. Девочка… Скрипнули пружины кроватки Вадика.