Татьяна Нильсен - Шариковы дети

– Что, например?

– Кто получал и сколько платил за добычу ископаемых, что за бизнесмены и за сколько скупали земли, где пролегают угольные пласты, – Персильев опасливо огляделся, – здесь не самое подходящее место для беседы.

– Понимаю, – следователь кивнул, соглашаясь. – Как на меня вышли?

– Гостиница в городе одна, приличная, а администратором работает давнишняя знакомая. Я знал, что местным расследование не доверят, но почему-то полагал, что приедет кто-нибудь из Москвы. Обошлись областной прокуратурой, – мужик достал из кармана куртки очки, посадил на нос и уставился на Амирова. – Я и о вас справки навёл.

– И? – Фарид Махмудович усмехнулся. Стало не понятно, какого чёрта он ещё здесь, стоит и слушает списанного в тираж корреспондента.

– Вы человек порядочный и неподкупный. Я готов поделиться информацией.

– Сейчас не могу уделить вам время, а вот вечером приходите в гостиницу.

– Хорошо. Я буду в девять.

Войдя в здание Администрации, следователь показал корочки, спросил, как найти начальника службы безопасности и, проследив за рукой полицейского, прошёл по коридору. На дверях не наблюдалось никаких указателей и табличек. Амиров стукнул костяшками пальцев несколько раз и, не дожидаясь приглашения, вошёл. Хромов не понравился с первого взгляда, впоследствии выяснилось, что это взаимно. Кабинет оказался просторным с единственным письменным столом и громоздким сейфом в углу. Начальник службы безопасности даже не привстал при виде следователя, руки не протянул, а лишь прищурил глубоко посаженные глазки.

– Предупреждён и жду, – сухо отреагировал Хромов и указал рукой на стул напротив. – Фёдор Николаевич Лопатин начальник горотдела предупредил о вашем появлении. Я ещё раз перепроверил звонки на стационарный и мобильный телефоны в день и ночь убийства Селивёрстова и список тех, у кого имеются ключи от запасных дверей здания, – он небрежным жестом бросил на стол пластиковую папку.

– Вижу, вы не особенно рады моему появлению, – следователь криво усмехнулся, примерно ожидая холодный приём, и взял папку.

– Именно так. Не особенно. В городе есть толковые опера и следаки. Быстро могут раскрутить убийство. Не понятно, зачем присылать человека, который совершенно не знаком с местными традициями, обычаями и людьми.

– Скорее всего, именно из этих соображений и прислали. Посмотреть, так сказать на дело непредвзято.

Хромов ничего не ответил, лишь пожал плечами, мол, делайте, что хотите! Он даже приподнялся, показывая всем видом, что разговор окончен. Однако Амиров не собирался прокладывать дорогу в одиночестве и темноте, кто-то должен освещать путь. Хоть лучиной, но должен! Фарид с невозмутимым видом уселся на стул и уставился в мутные глазки широкоплечего, коротко стриженого начальника службы безопасности:

– Скажите, какие функции выполняет ваш отдел?

– Это имеет отношение к делу?

– Не совсем, но хотелось бы знать.

– Наш город окружён разрезами, обогатительными фабриками и сопутствующими предприятиями. Сами понимаете, что открытая добыча приносит множество проблем экологического характера. Могут возникнуть экстремистские настроения среди населения. Мы призваны выявлять недовольных, должны своевременно пресечь и подавить такого рода проявления! В общем, даём местной власти работать без лишних проблем. Стране, сами понимаете, уголь необходим!

«Такого протестанта, как тщедушный корреспондент Персильев подавлять не имеет смысла, он уже подавлен, – думал Амиров, рассматривая лицо Хромова, пытаясь угадать его возраст. – Хотя, кто знает, вероятно, недовольных много, если народ начнёт волноваться, остановить будет трудно! Население сидит без работы, в угольной пыли, которая проникает в каждый уголок, в каждую клеточку лёгких, рано или поздно произойдёт взрыв».

– В Российской Конституции записано, что человек является высшей ценностью, – Амиров понимал, что втягивается в бесполезную дискуссию, но ничего не мог с собой поделать. – Я посмотрел статистику и увидел, что лёгочные и раковые заболевания в городе просто зашкаливают. И, думаю, что цифры не совсем корректные, на самом деле уровень заболеваний и смертность гораздо выше показанных официально.

– Угольные разрезы это единственные градообразующие предприятия, – Хромов цедил слова и нагло ухмылялся. – Народ должен радоваться, что сидит на угле и имеет возможность заработать!

– Мужчины это понятно, а что делать женщинам, детям, пенсионерам и старикам? Просто молча задыхаться в угольной пыли на нищенские пособия и пенсии?