Олег Малахов - Переплет

В каком-то смысле «обломовщина» сродни вечности.

Я родился в городе без истории. Вернее, с ничтожной историей, наличие которой непосредственно связано с погоней за обогащением и выгодой.

Неплохой бы получился эпиграф, пиши я «книгу о родном крае».

Но в моих планах написать книгу совсем не об этом. Не о бульварах молодости и слабости вин весной.

Наше трио заигралось в покер. Я проигрывал последние детали одежды, но безотчетно верил в то, что это всего лишь игра, и мне все вернут, и заплатят еще гонорар. Я верил Жюли и Винни. Восхищаясь красивыми лицами дам на картах, я совсем не следил за происходящим. И грозящий мне пикой бубновый валет оказался последней картинкой той ночи перед моментом, когда моя память утратила нить с будущим, равно как с забытьем и с пробуждением.

Пробуждение

И вот я проснулся в крови, в поту и в похмельном тумане. Я обнимал Жюли, лежавшую бездыханно на с вензелями простыне в фамильной постели с гербом у изголовья, ворковавшую накануне со мной о любви. Я не успел удивиться, и не успел испугаться. Я успел оглядеться и заметить, что я окружен жандармами. Они-то и выдернули меня из объятий Жюли. Прокричали мне по-французски что-то невразумительное, наверное, о моих правах. Скрутили руки сзади и заключили в наручники. Мне мерещился запах до блеска отлакированных башмаков. Но специфический запах крови мне уловить не удалось. О, что же случилось с ней, отпрыском великих графинь Шампани? Меня вывели в другую комнату, и тут появились вы.

Дача показаний завершена

– Что вы мне тут понаписали? Графинь Шампани?.. – напал на Мино инспектор Саспектор, приподняв фуражку и протирая запотевший лоб платком. – Я вас всего лишь спросил: «С чего все началось и чем это все обернулось?». Мне нужны нормальные показания, а не роман в пяти частях.

– Пока что в шести, – уточнил Мино и осторожно добавил, – с прологом.

Но инспектора Саспектора не интересовали такие точности.

– Что это за фантазии? – спрашивал он и объяснял свою позицию, – я люблю, когда все по форме: опись, прóтокол, сдал, принял, отпечатки пальцев.

– Я же писатель, – решил оправдаться Мино.

– Писатель, все сейчас писатели, – язвительно произнес инспектор Саспектор и продолжил, – ну что ж, все понятно, что ничего не понятно! Будем разбираться… Через неделю вас навестит доктор Наскальный. Я ему передам вашу писанину. Вы с ним пообщаетесь, а потом мы обсудим версии, сделаем выводы, получим заключение о вашем психологическом здоровье. Ну там, чтобы все по форме было: опись, прóтокол, ну вы поняли.

Инга, возомнившая себя книгой, берет слово

– Ой, ой, ой… – не без иронии в интонации заметила Инга, возомнившая себя книгой. – Какой-то у нас тут детективчик намечается, или как? – задала Инга вопрос, но услышав в ответ реплику «Или как», так и не озаботилась тем, чтобы узнать, кому она принадлежит, и, выпив сто грамм виски для храбрости, ушла на дискотеку, где играют дабстеп.

Фантазии о Розе

Сесиль, да-да, та самая секретарша Сесиль Бонкур, водившая шуры-муры с главным редактором Le Figaro Эсьеном Мулле, была любящей матерью и листала новый выпуск газеты своего любовника, пестривший сенсациями. Ее дочь Роза могла бы в то время уже заниматься любовью в Мадриде с художником-авангардистом, как будто других уже не осталось. И именно, любовью. Не принято у испанцев заниматься просто сексом, тем более, с француженками. Внешность Розы позволяет ей пойти потом в бар и найти еще кого-нибудь. И тот, очередной, обязательно станет писателем. Он проживет яркую, но, в большей степени, несчастную жизнь, и его признают только после его трагической смерти. И он станет легендой, кумиром молодежи следующих времен. Роза так обворожительна, что в ней невозможно ошибаться. Роза росла без отца. Недаром Сесиль частенько вспоминала о мечтах своей маленькой Розы, которая мечтала, или, по крайней мере, говорила как-то своей милой маме, что она обязательно станет работником Красного Креста и/или Полумесяца и уедет туда, где люди будут нуждаться в помощи. Мама, конечно, похвалила свою ласковую девочку за такие стремления, сказав ей: «Еще все впереди, радость моя, а пока что наслаждайся детством». Потом они больше никогда не говорили об этом, и Роза уже успела стать в своих мечтах ветеринарным врачом, почтальоном, нянькой в детском саду, цветочницей, продавщицей мороженого, медсестрой на передовой в Авдеевке, певицей, киноактрисой, и список ее будет продолжен. Список ее будет достаточно длинным, так как Роза будет ветреной непостоянной девочкой, влюбчивой в новый образ.