Дмитрий Федотов - Они среди нас

В итоге ровно через час я стоял, нахохлившись и засунув руки в карманы куртки, напротив Нового собора, воздвигнутого сравнительно недавно на том же самом месте, где каких-то еще полвека назад возвышался памятник Лысому Вождю.

Ракитин был, как всегда, точен как атомный хронометр. Рядом со мной взвизгнули покрышки его служебной «ауди» и, будто сама собой, распахнулась дверца.

– Падай, горе-алкоголик! – Олег, ухмыляясь, разглядывал мою постную физиономию, еще хранившую следы борьбы с похмельем.

– От такого же слышу! – вяло огрызнулся я, устраиваясь рядом на переднем сиденье.

– Я, брат, отрываюсь только по выходным и не чаще раза в месяц, – покачал головой Ракитин. – А ты, смотрю, все не можешь забыть ?

Он, сам того не ведая, попал мне прямо в сердце, в едва затянувшуюся рану, и я не смог сдержать гримасы боли. Олег тут же понял, что перегнул палку, и сказал примирительно-извиняющимся тоном:

– Прости, Димыч, я не хотел!.. Так что ты собирался мне рассказать?

– Я, между прочим, вчера не напился, а получил производственную травму! – уже успокаиваясь, начал я в своей обычной манере – Зато добыл вам сразу двух подозреваемых.

– Уж не мужа ли Закревской? – проявил осведомленность Ракитин, доставая сигареты, и, перехватив мой заинтересованный взгляд, пояснил не без самодовольства: – Опер я, по-твоему, или погулять вышел?

– Ну да, первым, по логике, и должен быть бывший муж-ревнивец, – кивнул я и прищурился на Олега. – А второй?

– Да кто угодно! Любовник, пьяная подружка, маньяк, наконец, – отмахнулся Ракитин. – Все равно, если не бывший муж, будем проверять всех подряд и рано или поздно откопаем.

– Копать не придется, Олежек! Второго я дарю тебе безвозмездно, – я сделал широкий жест рукой и тоже прикурил.

– Ладно, я тоже делаю тебе подарок, беру с собой на свидание с Павлом Юрьевичем Закревским. А ты мне по дороге расскажешь о второй персоне.

С этими словами Ракитин развернул машину, и мы неспешно покатили в сторону Университетского городка.

– Хорошо, капитан, тогда послушай сказку про умную и добрую тетеньку-проститутку и ее любимую ученицу, – я сделал глубокую затяжку, выдерживая актерскую паузу, выпустил дым в приоткрытое окно и продолжал: – Жила-была мудрая, красивая и добрая женщина, кандидат психологических наук, решившая во имя научной достоверности собираемого материала для докторской диссертации временно поменять профессию – получить, так сказать, данные из первоисточника…

– А знаешь, как называлась ее диссертация? – перебил Олег, не отрывая взгляда от дороги. – «Социально-психологические аспекты возникновения случайных интимных связей как отражение скрытых потребностей общества в сфере эротической культуры человека».

– Круто! – я невольно прищелкнул языком. – Энни-Шоколадка не зря пользовалась такой бешеной популярностью. Так вот, профессию-то она поменяла, но поскольку все же была человеком высокообразованным, поклонницей «Камасутры» и тому подобного, то довольно быстро снискала уважение и почет среди остальных «ночных бабочек» и стала брать кое-кого из них на своеобразную стажировку, обучать древнему искусству любви.

Я выбросил окурок и прикрыл окно до узенькой щели для вентиляции.

– И вот внезапно эта добрейшая и отзывчивая женщина превращается в какое-то исчадие ада, безжалостную садистку и публично избивает свою ученицу, а потом устраивает в клубе, где работает, форменный погром, поранив еще несколько человек. Причем ей как-то удается скрыться до появления патрульных.

– Единичный случай, с кем не бывает, – скептически хмыкнул Ракитин.

– Если бы единичный! Эта удивительная женщина превратилась в ужасное чудовище, агрессивное, злопамятное и подозрительное, одержимое манией преследования. Причем периодически она снова становилась почти прежней, хотя и чем-то озабоченной, говорила, что ей необходимо с кем-то посчитаться, и снова зверела и набрасывалась на девочку-стажерку…

– Может быть, у Закревской просто съехала крыша от психического перенапряжения? – предположил заинтересовавшийся моим рассказом Ракитин. – Ведь оставаться и ученым, и проституткой одновременно, думаю, непросто…

– Все было бы так, если бы она недавно вновь не стала прежней, доброй и ласковой, будто ничего и не было, – возразил я.

– Получается, что рассчиталась?

– А может, и нет?

– Тогда это уже третий подозреваемый…

– А второй – эта девчонка, без сомнения, – подытожил я. – Ее подружка вчера поведала мне сию жуткую историю, и она же слышала, как эта несчастная стажерка, предварительно хорошо нагрузившись для храбрости, обещала пристукнуть свою наставницу, если та не прекратит над ней издеваться.