1 ...6 7 8 10 11 12 ...15 Надеюсь, когда-нибудь тюремные чиновники, юристы, судьи и законодатели соберутся вместе, чтобы по-настоящему взглянуть на пенитенциарную систему в целом. Им нужно попытаться понять, что не всех нужно стричь под одну гребёнку, не все подпадают под однотипные обвинения, не все ситуации должны рассматриваться как преступные. Я никогда бы этого не понял, если бы не побывал частью обеих систем. У человека порой не остаётся выбора, кроме как убить, чтобы защититься и остаться в живых. Сажая его в клеть, чиновники не учитывают эмоциональные травмы так же, как физические последствия одиночного заключения. Все элементы системы должны работать вместе, чтобы полностью понять последствия того, если посадить в одиночку заключённого, который не совершал серьёзного преступления.
Настоящие жестокие преступники не останавливаются, и их нужно отделить от тех, кто совершил ненасильственное правонарушение. Повторюсь: я действительно считаю, что для некоторых нужен режим одиночного заключения, если ситуация того требует. Но что может случиться – и на самом деле происходит, – так это то, что система превратит ненасильственного правонарушителя в преступника настоящего, а затем, по сути, опустит на самое дно.
Пока я сидел в Даунстейте, помимо основных тренировок, превращавших моё тело в кусок железа, я ежедневно тысячу раз в день отжимался, делал сотни упражнений на пресс и ещё триста отжиманий от края стальной койки. Больше заниматься было нечем. Такая тренировка позволяла мне оставаться в отличной форме. Единственное, чем я ещё занимался, – играл в гандбол. Скажу честно, игры были жестокими и очень соревновательными. Мы играли, чтобы самоутвердиться и, конечно же, разжиться сигаретами. В любую секунду могла вспыхнуть драка.
Лучше всех играли парень по имени Джерри, который состоял в банде Бронкса и на обеих щеках которого красовались шрамы, и бывший армейский солдат, которого звали Джон. Он был хорошим человеком, но служба в армии сильно его подкосила. Он как-то рассказал, почему оказался за решёткой. Его обвинили в злоупотреблении правами на допуск к оружию. Что-то такое, что связывало его со старыми армейскими приятелями, которые всё ещё гуляли на свободе. Я так и не понял, почему его дело не передали военному трибуналу. Помню, как он сказал, что ушёл из армии с отличием, но потом сделал что-то не то в отношении к начальству. В итоге его привлекли к ответственности по законам штата. Предполагаю, он просто держал рот на замке и не стучал на коллег-офицеров.
После Джерри и Джона шли Мак-полицейский, Робо и я. Остальные заключённые, допускавшиеся на гандбольную площадку, играли просто отвратительно. Нас с Робо и Маком прозвали «тройной угрозой». Игры проходили напряжённо. Торрес и Галлен делали даже ставки между собой. Если позволяла погода, мы играли по два часа каждый день. И не имело значения, на улице жара или холод. Игра убивала хоть какое-то время, отвлекая меня от мыслей о том ужасном положении, в котором я оказался.
Ночью я читал в камере. Моим любимым писателем был Роберт Ладлэм, а из его книг мне нравилась серия о Джейсоне Борне. Я читал ещё книги Патрисии Корнуэлл о докторе Кей Скарпетта и книжную серию Энн Райс о вампирах. Временами мне казалось, что я попал в вечно повторяющийся кошмар. Я просто смотрел на зернистый потолок, гадая, когда же проснусь, и думая о том, как беспомощно ощущала себя моя семья и через что я их заставил пройти. По сей день чувствую, что обесчестил своё имя. Моя семья уверяет, что это не так, но правда в том, что я всё же запятнал её. Я поклялся, что сделаю всё возможное, чтобы восстановить имя семьи.
Много ночей я, лёжа на койке, гадал, чем занимаются сейчас мои дети: что они ели на ужин? какие мультики смотрели? Я представлял, как они смеются и играют с двумя нашими колли…
По правде говоря, в тюрьме некогда было об этом особо думать. Всегда приходилось быть начеку. Есть важное правило, которому, попав за решётку, нужно следовать и которое нужно постоянно держать в голове: в любую секунду лучший друг может стать злейшим врагом. В тюрьме царят звериные законы. Я бывший полицейский, севший в тюрьму, поэтому у меня на спине висела мишень. Каждый день мог стать для меня последним. Это походило на то, будто я опять полицейский, только работа стала в сто раз опаснее.
Помню, как мои мама и сестра приезжали в тюрьму повидать меня. Несколько раз приходили мои двоюродные братья и сёстры, чтобы составить мне компанию на пару часов. Моя сестра даже привела ко мне в гости двух её дочерей. Каждое второе воскресенье я готовился к встрече с семьёй. Приходилось от них скрывать, что внутри я по-прежнему несчастен. Поэтому, смотря в глаза матери, я говорил ей и остальным членам семьи: «Всё в порядке. Я в безопасности, не беспокойтесь обо мне». Что, чёрт возьми, я мог им ещё сказать? Я знал: они понимали, что я безбожно врал. Мать и сестра закупали мне продукты в нашем тюремном магазине при каждом посещении. Для этого они ехали четыре часа в каждую сторону. Хуже всего было то, что меня ещё даже не перевели на постоянное место заключения. Я понятия не имел, куда меня отправят дальше. Если бы судья Аллен и шеф полиции Кин могли, то отправили бы меня в самое дальнее место, недоступное для моей семьи.
Читать дальше