Наталья Беглова - Город изгнанников

– Надо же, опять мимо! – Арина чуть не плакала. – Я была уверена, что он спрятал пистолет в вазу.

– Почему ты так решила?

– Когда стала собирать куски фарфора на кухне, я подумала, как ты: «хорошо, что это не настоящая китайская вещь, а современная подделка». И вспомнила вазу. Мне ее Чоудхури сам показал, когда мы с ним как-то проходили здесь. Это же так просто – положил в вазу, и концы в воду. А потом забирай, когда все затихнет. Эта ваза в двух минутах от зала Потерянных Шагов. Когда началась суета, он запросто мог туда сбегать и спрятать пистолет. Ой, погоди… Какая я дура! Там же еще одна ваза. Он тогда еще ею восхищался. А мне эта больше понравилась, вот и запомнилась.

Все это Арина говорила уже на ходу, а сама почти бежала дальше по коридору. Повернув за следующий угол, они тут же буквально уткнулись в другую витрину. На сей раз гораздо меньшего размера. И ваза, стоявшая в ней, была маленькой, по сравнению со своей соседкой. Витрина была, на сей раз, обычной, со стеклами, обрамленными деревянными рамами. В передней раме был замок, запиравшийся на ключ. Арина дернула створку, и она открылась. Замок был взломан. Затаив дыхание, Арина заглянула в вазу. На дне лежал пистолет. С глушителем.

– Ну что там? – Олег пытался оттеснить ее от витрины.

Арина отошла, и он тоже заглянул внутрь вазы.

– Ну ты, Риш, даешь! Отыскала! Вот это да! И что теперь с этим делать?

Несколько минут они стояли молча, раздумывая над ситуацией.

– Доставать его самим не стоит. Лучше, чтобы это сделала охрана. А то еще скажут, что подложили, – нарушил молчание Олег. – Давай сделаем так. Ты стой здесь, а я спущусь вниз, в холле шестого подъезда всегда дежурный. Я его приведу.

– Хорошо. Только знаешь что. Пусть он вызовет Бланше. Это начальник службы безопасности. Так надежней будет. Он же в курсе.

Арина посмотрела на часы: без десяти семь, дежурный уже на месте, до Бланше они дозвонятся быстро, он должен быть всегда на связи, так что минут через двадцать – тридцать они будут здесь. Арина выглянула в окно: на стоянках уже появились машины, но в здании пока еще было совсем тихо. От нечего делать она стала рассматривать вазу. Она была явно не из очень старых, скорее всего, произведение середины прошлого века. Да и художественные достоинства вазы вызывали у нее большие сомнения. Впрочем, как и достоинства всех тех ковров, картин и скульптур, преподносившихся в дар ООН и украшавших залы и коридоры Женевского отделения. Чего стоило, например, огромных размеров полотно, утыканное гигантскими черными гвоздями, висевшее на другом конце этого же третьего этажа. Проходя мимо него, Арина каждый раз думала, что, случайно задев его, можно изувечиться. По сравнению с ним вазу можно было считать почти шедевром. Тем более аист, изображенный на ней, очень даже не плох. «Опять аист, – подумала Арина. – Аист или цапля? А может, журавль? Все-таки надо в этом разобраться».

– Любуемся… – вдруг прозвучало прямо над самым ее ухом.

Арина вздрогнула и обернулась. Рядом стоял Чоудхури. Он подошел совершенно неслышно. Посмотрев вниз, она поняла, в чем дело: на ногах у него были надеты мягкие замшевые мокасины.

– Удивлен и не скажу, чтобы приятно.

Чоудхури улыбался почти ласково, и в его лице не было ничего угрожающего. «Почему Олег увидел в нем что-то жестокое и злодейское? Очень даже интеллигентное лицо», – подумала Арина. Его неожиданное появление парализовало ее, и она не знала, как вести себя. Делать вид, что оказалась здесь в это время случайно, было глупо.

– Но вы же сами показали мне эту вазу. Помните?

– Помню. Недооценил я вас. И все-таки мне непонятно: как вы догадались, что это я?

– Вот, благодаря этому аисту. Я, правда, не уверена в том, что это аист, но для нас это не так важно, не правда ли?

Говоря это, Арина судорожно решала, что же делать? Выход был один – потянуть время в надежде, что появится Олег и Бланше. Вопрос Чоудхури давал ей эту возможность.

– Вам надо лучше контролировать себя, господин Чоудхури. Вот и сейчас непонятно, хотели ли вы сказать «да, неважно» или «нет, важно». Во всяком случае, вы покачали головой из стороны в сторону. На европейский манер, это означает «нет», а на бангладешский «да». Вы часто путаетесь. Это была первая деталь, которая привлекла мое внимание в самом начале нашего знакомства. Потом был родственник по имени Ленин, знание русского языка. Удивило меня и имя вашей жены. Мауджа – «волна». Я очень сомневаюсь, что в Пакистане это имя так уж распространено. Но все-таки главное, это аист. В Пакистане ведь мало воды, а аисты любят воду. Их много именно в Бангладеш, там для них раздолье. Не так ли? Когда вы вчера за ужином сказали, что ваше имя означает «аист» – меня и осенило.