Инна Бачинская - Мадам Осень

— Лара! Какое прекрасное историческое имя! Как в «Докторе Живаго», очень романтично! Счастлив! — Игорек склонился над рукой смущенной Лары. — Садитесь! Чай? Кофе? Ликерчик?

Они уселись в глубокие кожаные кресла.

— Мне кофе, — сказал Монах. — Покрепче. Надеюсь, не из автомата?

— Обижаешь, Олежка. Ну что, надумал? Согласен? А Леша? Вы не представляете, ребята, это будет бомба! Два известных человека, выше предрассудков, новое слово в дизайне одежды для… э-э-э… больших мужчин. Лара, скажите!

Девушка смутилась. Она покраснела так отчаянно, что Монаху показалось, она сейчас расплачется. Она не привыкла бывать в домах моды, она была равнодушна к одежде и одевалась в первой попавшейся лавке «за углом».

— Для больших мужчин! — с пафосом повторил Монах и похлопал себя по животу. — Ты, мой друг, хочешь сказать «для толстяков»? Говори прямо!

— Упаси боже! — вскричал Игорек. Лара фыркнула, что Монах отметил с удовольствием. — Вы, ребята, не толстяки, вы… вы просто крупные…

…экземпляры, — подхватил Монах. — Ладно, не оправдывайся. Я согласен. Только имей в виду, последнее слово за мной. И если ты собираешься обрядить меня в купальный костюм «Ностальгия», знаешь, такой, до колен, в красную и синюю поперечную полоску, то я категорически против.

Лара рассмеялась.

— Никаких купальных костюмов! — ужаснулся Игорек. — Коллекции для офиса, для путешествий, для спорта. Все очень достойно и благородно, спокойные тона, никакого экстрима, для солидных мужчин. А твоя пижама, извините, Лара, — он прижал руки к груди и закатил глаза, — просто неприлична! И тапочки!

— Это не пижама, это костюм для улицы. Уличный костюм, другими словами. Куплен в бутичке номер двести пятнадцать на центральном рынке; бабулька-продавщица очень хвалила, говорит, как на меня сшит и вообще, офигенный гламур. Тапочки из соседнего, она же и посоветовала. — Монах выставил на обозрение толстую ногу в матерчатой китайской тапочке с вышитым на носке желтым драконом. — По-моему, смотрится художественно. — Болтая, он поглядывал на Лару — ему хотелось развеселить ее. — И вообще, если мне не изменяет память, ты обещал кофе?

— Да, да, я сейчас! — Игорек побежал из кабинета.

Монах подмигнул Ларе и сказал:

— Я за ним, а то набуровит чего ни попадя. Не скучайте, Ларочка, тут полно буклетов.

В крошечной кухне он сказал Игорьку:

— С одним условием!

— Согласен! — закричал дизайнер. — С каким?

— Видел девушку?

— Это твоя девушка?

— Просто девушка. Не моя и не Добродеева. Ее папа, кстати, писатель. Сунгур, слышал? Можешь поработать над имиджем?

Игорек уставился на Монаха; провел гибкой ладошкой по гладкой голове, покрутил сережку, вытянул губы трубочкой.

— Ну?

— И вы участвуете в показе?

— Я — точно. Добродеева уломаем.

— Согласен! По рукам.

Они обменялись рукопожатием.

— У тебя в витрине зеленая с голубым одежка… — сказал Монах. — На ниточках… вот здесь. — Он потыкал пальцем в плечо.

— Сарафан «Зелень лета»! Нравится? Топовая весенняя модель.

— Красиво. И еще какое-нибудь платье… не знаю… Юбку, свитер! Ты видел, как она одета?

Игорек снова закатил глаза, но от комментариев воздержался.

— Только имей в виду, у нас деньжат кот наплакал, Лара — библиотекарь.

— А папа?

— Папа даст, но она не возьмет. Гордая. Игорек, лето все равно кончается.

— А прическа? Лицо?

— Лицо менять пока не будем. Прическа? Отведу к своей бывшей, она сообразит. Не суть. Ну и еще что-нибудь на твой вкус, но без фанатизма, она у нас девушка скромная и консервативная.

— Ты сказал, Сунгур? У нас одевалась журналистка Алена Сунгур… какая страшная трагедия!

— Это ее мать.

— Мать Лары? — ахнул Игорек. — Не может быть! Алена была красавицей… — Он вздохнул. — Изумительная женщина! Убийцу нашли?

— Нашли. Игорек, давай потом как-нибудь. Сейчас на повестке дня Лара. Сделай из нее… изумительную женщину не надо, сделай, что сможешь. Только поделикатнее, тут убеждения — не зацепи.

Игорек кивнул и сказал:

— Слушай, а если ей ликерчику в кофе? Чтобы расслабилась? — Он хихикнул.

— А ведь это мысль! — обрадовался Монах. — Давай!

…Они сидели в мягких кожаных креслах вокруг журнального столика, пили кофе. Монах с интересом поглядывал на Лару, с удовлетворением отмечая, что девушка перестала стесняться, щеки раскраснелись, глазки заблестели. Игорек вился мелким бесом, пододвигая ей печенье, рассказывая о новых моделях. Голова его сверкала в свете ламп дневного света, переливались разноцветные стеклянные бусы на груди и кольца на черных гибких пальцах. Монах подумал, что дизайнер похож на новогоднюю елку.