Инна Бачинская - Мадам Осень

Она говорила сбивчиво, выплескивала то, что мучило ее; смотрела неуверенно, и в глазах ее был вопрос: она словно спрашивала, что мне делать? Монаху показалось, она сейчас расплачется.

— Мне его так жалко… и еще меня мучает, что я предательница! Я бросила его, ушла к Ростиславу. До сих пор не понимаю, как я могла. Помрачение, честное слово. Папа… все для меня! Он самый близкий мне человек… мамы никогда не было дома, да мы и не разговаривали с ней никогда… знаете, как мать с дочкой, всякие секреты, она ни разу не купила мне… ни платья, ни блузочки… ничего! Все папа. Она всегда насмехалась, она только Юру любила… хотя иногда я думаю, что она никого не любила. Ей не нужна была семья, тепло… она была сильной, яркой, жестокой… как комета. Блистать, вызывать восхищение…

— Как комета… — повторил Монах.

— Да, как комета!

— Яркая, огненная, все сжигает… мчится и взрывается… только холодная. Я страшно гордилась в школе, мне все завидовали, что у меня такая мама, расспрашивали, не верили. Просили фотку с автографом… А потом я услышала, как она выговаривала отцу, что он меня балует, носится со мной, потакает, что с детьми нужно построже, она сказала, что я гадкий утенок, из которого никогда не получится лебедь. Что я серая мышь и навсегда останусь серой мышью. Знаете, Олег, мне было стыдно, что я такая, я стеснялась себя, а она поднялась еще выше, и я смотрела снизу вверх, я боялась ее… а потом как-то так получилось, что я перестала ее любить. Ее нельзя было любить, ею можно было только восхищаться. Я стала ее бояться, старалась не попадаться на глаза, подглядывала и восхищалась издали… когда у нас были гости, она в красивом ярком платье, с длинными белыми волосами, пила шампанское из длинного фужера, хохотала… все так и вились вокруг. А как она танцевала! А я думала: ну почему я не такая? Почему? Я ведь ее дочь! Потом я встречала ее с разными мужчинами, но не понимала… а потом поняла, и мне стало страшно жаль папу. И я подумала: какое счастье, что я не такая… А сама поступила так же, как она… предала его. Никогда себе не прощу. Никогда!

Монах молчал, понимая, что ей нужно выговориться, что ей страшно за отца, что она на распутье и вех в ее жизни не осталось.

— С самого начала было видно, что он такое! И папа предупреждал… не знаю, как я могла…

Монах понял, что она говорит о Ростиславе, и подумал, что, если бы не история с покушением, она бы вышла за него замуж. Вот уж воистину бог отвел и сохранил!

— Как может человек быть таким низким? Я ведь видела его в ту ночь… с мамой… видела! И все-таки ушла к нему… бросила папу. Неужели мы ничего о себе не знаем? Не знаем, чего ждать от себя? И наши убеждения, порядочность, честность… ничто? Чего же мы сто́им?

— Лара, любовь — чувство иррациональное… вы же читаете романы? Значит, должны знать. Вроде болезни. Вы переболели и теперь здоровы, — сказал Монах убежденно. — Сейчас главное отец и брат. Как у него дела?

— Плохо! Юра пытался вскрыть себе вены, теперь он в больнице. Рыдаев говорит, это нам на руку. Добивается обследования и перевода в Холмино… Состояние аффекта, опьянение, гнев, ревность… а теперь еще и попытка самоубийства. В Холмино! Туда же, где Дронов. Какова ирония, представляете? Папа во всем винит себя… — Она замолчала, не глядя на Монаха. Он тоже молчал. — Как он будет с этим жить… ума не приложу. Они оба… Вы извините меня, Олег, я бесчувственная эгоистка, все время о себе… но так много всего свалилось. В голове не укладывается, что Юра мог… он был ее любимчиком. Вся наша жизнь как карточный дом… все в прах! Зачем она это сделала? Привела его в наш дом… Не могу понять! Лежу ночью, думаю, вспоминаю… Зачем? Чтобы унизить? Ударить побольнее? Кого из нас? Меня? Отца? Господи, думаю, она же ненавидела нас! За что? А поплатился Юра… ее глупый инфантильный мальчик. Чувствую какую-то извращенную логику и закономерность… а выразить не могу. Что это было, Олег? Я видела ваш сайт, где вы обещаете ответы на все вопросы… что это было? Кто рассудил и расставил фигуры? Судьба? Высший суд? Судьба и суд — одно и то же…

Она говорила, не в силах остановиться. Это была истерика…

— Лара, Лара, остановитесь! — Монах тронул ее плечо. — Не нужно вешать на высшие силы наши грехи и слабости. Насчет закономерности… в известной мере согласен. Если постоянно делать окружающим гадости, то рано или поздно прилетит ответка… возможно, прилетит, но не факт. Вот и вся закономерность. Если бы мы чаще пользовались головой, а не эмоциями… ну да это из области фантастики. Человек существо иррациональное. Что это было? Не знаю, Лара, на этот вопрос ответа у меня нет. — Он развел руками. — Человек вроде мешка со всяким хламом… никогда не знаешь, что оттуда вывалится. Переступить и идти дальше.