Виктор Черняк - Куклы Сатила. Разработка сержанта М

Он бежал и слышал стаю позади: тявканье, визг, рыки… Он умел бежать петляя, сбивая преследователей с толку, умел затаиться на минуту или мгновенно взобраться на дерево; спрыгнув с дерева, он бежал в другую сторону, время от времени издавая торжествующий вопль. Он не боялся волков, знал, что им не настичь его в темном густом лесу, который он изучил лучше, чем буро-серые загонщики.

Зимой он никогда не позволил бы себе такую затею, зимой волки голодны по-настоящему и пойдут на все, чтобы добыча не ушла. Летом — другое дело: преследователи сыты и затеяли гон скорее всего, как и он, чтобы размяться, ощутить стремительные лапы и сильные мышцы, чтобы, пробежав с десяток полей, рощиц, перелесков и оврагов, внезапно замереть, высунув язык, лихорадочно дыша, сверкая янтарными глазами, поедающими подругу: видала, каков я в беге? Лучшего в стае нет.

Волки отстали, сначала еще можно было различить треск ломающихся веток низкого кустарника позади, потом звуки исчезли. Стемнело. Деревья окутала мгла, поползли тени, похолодало…

Он бежал легко, высоко вскидывая ноги, прижимая копье к боку, обвязанному потертой, выбеленной ветрами и дождями шкурой.

Он бежал, когда зажглись звезды. Он бежал, когда бледная луна лениво выползла из-за вершин пологих холмов, столпившихся в излучине широкой реки.

Он бежал…

Приближалось время сна. Оба сидели неподвижно. Появление патруля разбередило: значит, есть другие люди, можно надеяться, они не одни, где-то продолжается жизнь… По правде сказать, три года полета измотали. Всюду одно и тоже: непонимание, настороженность тех, кому хочешь помочь, вначале недоумение, потом враждебность и, наконец, вражда…

Тяжело. Творить добро и видеть, как его плоды убивают, умерщвляют, заставляют наивных туземцев становиться злее, трусливее, опаснее для других и самих себя. Теперь экипаж осторожнее дарил знания, понимая: примитивный мозг устроен так, что сразу прикидывает, как использовать полученные сведения во вред ближнему. Так случалось на планетах с неразвитыми обществами, там же, где люди научились ладить друг с другом, знаний с корабля «Маура-1492» никто не жаждал, — там, где люди понимают друг друга, знаний сколько хочешь.

Получалось, что операция «Расширение» нужна только больным детям вселенной: неразвитым, забитым, брошенным, обреченным на тысячелетия блуждания в темноте.

Дарить знания приходилось с осторожностью.

Вечер тянулся томительно долго. Во время ужина муж обронил: «Нам нужно поговорить».

Жена посмотрела безразлично, подумала: «Неужели непонятно? Если отношения умерли, их не воскресить. Так устроена жизнь».

Он настаивал, впрочем довольно примирительным тоном. Приводил доводы, подбирал аргументы, вспоминал, что ему рассказывали о таких же парах, которым удалось преодолеть кризис, шутил, неплохо преподносил старинные притчи… Напрасно.

Отношения умерли.

Она поднялась. Сцепила пальцы. Все сейчас бы отдала, чтобы очутиться за миллионы километров от их кораблика «Маура-1492», очутиться на планете с бескрайними полями, с чистым воздухом, паутиной, звенящей в головках полевых цветов, нагретых яростным солнцем. Трава! Зарыться в густые зеленые стебли и все забыть. И начать сначала: прекрасно начинать, не зная, куда ведет путь, на который ты вступил.

Она видела, как шевелятся губы мужчины, и… не слышала ни слова. Она могла отключать слух, могла погрузиться в себя, отгородиться от мира так надежно, что ни звук, ни блик света не проникали в ее сознание.

Отношения умерли.

Губы мужчины шевелились. Как она любила их когда-то, казалось совсем неважным, какие слова с них срывались. Она толкнула дверь в спальную каюту, он последовал за ней, она разделась донага, не замечая его, будто перед ней пустое место.

Разрыв! Оба поняли! Он с удивлением видел чужую замкнутую женщину с сухими глазами. Она? Чужого назойливого мужчину. В ее глазах затаилась издевка: так бывает, когда женщина уже ничего не скрывает, играет в открытую.

Она скользнула под одеяло и выключила свет.

Он еще минуту постоял в темноте, прислушиваясь к себе; скрипнула кровать, мужчина вздрогнул и вышел. Ничего не хотелось. Охватило безразличие. Все рухнуло: любимое существо воздвигло меж ними стену, которую не преодолеть.

На машинном пульте лежали программы, он лениво перебирал тонкие листы. Еще утром хотел послать пару открытий на планету, вблизи которой проносился корабль. Подобрал довольно приличные озарения, не революционные, но вполне достойные высших научных премий, открывающие новые возможности в разумном устройстве жизни. Смешные, наивные творцы уверены, что их посещают озарения. Как бы не так. Вселенную пронизывают тысячи кораблей класса «Маура» и разбрасывают вокруг себя пригоршни знаний.