Дмитрий Сафонов - Энские истории

— Будет тебе, милочка! — попытался ее утешить Ломакин. — Ты же не специально так вырядилась.

То ли слова Ломакина на нее подействовали, то ли ей удалось взять себя в руки, но Марина гордо вскинула голову и продолжала:

— Я всегда беру с собой запасные колготки! И в этот раз я поступила так же. Но когда я увидела, что мои колготки порвались, я полезла в сумочку, чтобы достать запасные, и обнаружила, что они исчезли! Они исчезли!

— Смотрите, — ехидно заметила Светлана. — Сейчас она скажет, что это я их украла.

— Зачем же вам их красть? — мягко возразил Писатель. — Там нет никакого золота; они совсем не блестят.

Светлана бросила на него ненавидящий взгляд, но промолчала.

— Их украл убийца! — Марина положила конец этим пререканиям. — Украл и надел себе на голову. А я в темноте приняла его за негра! Ведь колготки-то у меня — черные!

Какой шум тут поднялся! Совершенно дикое утверждение Марины о том, что она видела негра, наконец-то получило разумное объяснение!

"Немного взбалмошная бабенка; а так ничего — толковая. И как это я сам не догадался?" — оттаял майор. И даже зааплодировал Марине:

— Браво, моя милая Агата Кристи! Так кто же напялил твои колготки на свою морду?

— Надеюсь, они были чистые? — снова подпустила яду Светлана.

— Кто скрывал свое истинное лицо под мерзкой личиной? — сузив зрачки, гневно сказала Марина. — Кто мог украсть колготки из моей сумочки? У кого — я же не зря намекала про персты! — был перстень на пальце? На пальце той руки, которая держала пистолет — это ужасное орудие ужасного убийства? Наконец, у кого была причина убить моего Сашеньку?

— Стоп! — ошалело воскликнула Светлана. — Что значит "моего Сашеньку"? Как это прикажете понимать?

— Как? А вот как — мы с ним любили друг друга! Мы с ним были друг для друга самыми близкими людьми на свете! Мы… Мы… — и Марина все же не выдержала; разрыдалась.

Все посмотрели на Писателя: кто с гневом, кто с сочувствием, кто — со злорадством.

— Так это вы были в библиотеке, господин Писатель? — спросил майор в наступившей тишине.

— Я, — тихо вымолвил он.

— Значит, это вы убили Грязнова?

— Подождите, — вдруг ясно и четко сказала Людмила. Она молчала почти весь вечер, и когда заговорила, все вдруг несказанно удивились. — Меня интересует только один вопрос: как он мог это сделать? Ведь у него не было пистолета?

И снова немая сцена: тут и Гоголь бы спасовал. Поэтому — вместо Гоголя — слово взял майор Ломакин:

— Милые дамы и господа! Как лицо официальное, заявляю: представление затянулось! Пора это прекратить! По-моему, все мы уже вплотную подошли к той грани, за которой начинается безумие! А некоторые, — он с опаской посмотрел на Марину, — ее уже перешагнули, но, надеюсь, ушли не очень далеко. Итак, публика ждет объяснений и разоблачений! Законное желание. И сейчас вы их получите! — он говорил это громко, почти кричал, а когда закончил — двери гостиной распахнулись, и на пороге возник… Грязнов, собственной персоной!

Ломакин сел и ткнул пустой стакан Сокольскому; но на этот раз Сокольский никак не отреагировал; он налил себе, залпом выпил, хотел налить еще, но бутылка уже была пуста. Ломакин обиженно нахмурился.

Писатель сидел молча; на его лице блуждала улыбка.

Марина прекратила рыдать и теперь держалась за сердце; правой рукой она подперла пышную упругую грудь так, что та едва не вываливалась из декольте; отчетливо виднелись кружевные оборки черного лифчика; впрочем, никто не обратил на это внимания; все взгляды были прикованы к восставшему из мертвых Грязнову.

Светлана быстро-быстро двигала челюстями, словно перетирала какую-то твердую пищу, и при этом злобно шипела.

Только Людмила сохраняла невозмутимое спокойствие.

Грязнов улыбался: одновременно глупо и загадочно — словно фокусник, который готовится показать свой самый лучший трюк. Он подошел к столу и встал рядом с Ломакиным.

— Дорогие гости! — весело сказал он. — Что-то я не вижу на ваших лицах радости по поводу моего чудесного воскрешения. Где же ваши улыбки? Или мертвым я вам нравился больше?

— Подлец! — качая головой, прошипела Светлана.

— Возможно, — не поворачиваясь к ней, ответил Грязнов. — Но ты тоже хороша. А я-то думал, вы сразу обо всем догадаетесь! Помнишь, — он повернулся к Сокольскому, — я говорил, что на этой вечеринке тебя ожидает сюрприз? Теперь понятно, что я имел в виду? А когда я поднимал тост за Писателя? Я же не зря упомянул про его уникальное умение плести хитроумные сюжеты. И не зря говорил про его новое произведение; про то, что вы все скоро познакомитесь с его творчеством. Вот и познакомились. Позвольте представить: автор сценария и режиссер-постановщик нашего шоу — господин Писатель!