Дмитрий Сафонов - Энские истории

— Послушайте! — резонно рассудил Ломакин. — Но ведь вашего халата нет в шкафу. Как вы это объясните?

— Украли! — завизжала Светлана. — Вот его жена и украла, — она ткнула пальцем в Писателя; острый ноготь был густо покрыт зеленым лаком; сверху лежал толстый слой золотого блеска. — Первый раз в приличный дом попала, вот глаза и разгорелись.

— Я не позволю! — в запальчивости выкрикнул Писатель. — Я не позволю вам оскорблять мою жену! И не вам говорить о воровстве! Ваш муж и господин Сокольский — вот уж действительно воры из воров!

Светлана презрительно сощурилась:

— И ты бы воровал, если б смог. Ты просто завидуешь, потому что не сумел оказаться в нужное время в нужном месте. Знаешь, как говорит один наш знакомый: "Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?"

Писатель отвернулся и негромко сказал:

— Зато живой и здоровый.

"Безобразной сцене должен быть положен предел", — решил Ломакин. Он поднялся из-за стола и, набрав в грудь побольше воздуху, рявкнул:

— Хватит! Пришло время объяснить кое-что…

Он не успел договорить, что же именно следует объяснить, потому что в гостиную ворвалась Марина. Она была сильно возбуждена.

— Я все поняла! — кричала Марина. — Я знаю, что здесь произошло! Я точно знаю, кто убийца!

Немая сцена… Чтобы ее описать, нужен талант не меньше, чем у Гоголя.

Первым пришел в себя Ломакин. Он медленно опустился на стул и, прочистив горло кашлем, тяжело уронил в сторону Сокольского:

— Налей-ка мне коньячку…

Как ни странно, того не смутило столь фамильярное обращение; не сводя с Марины завороженного взгляда, Сокольский на ощупь нашел бутылку и так же, на ощупь, налил стакан. Когда темно-коричневая липкая жидкость выплеснулась через край и попала ему на пальцы, он, не глядя, протянул стакан Ломакину.

— Ух ты, Господи, прости — стали титечки расти! — бестолковой скороговоркой пробубнил майор. И немедленно выпил.

— Да! — высоко подняв голову, торжественно сказала Марина. — Я была слепа, как и все вы! Я заблуждалась; но теперь плотная пелена спала с моих глаз… Теперь я прозреваю все; и я вижу, чья подлая рука оборвала эту славную жизнь!

— Поменьше пафоса, дорогая! — жалобно попросил Писатель. — Переходи прямо к делу.

— И как он с ней живет? — пробормотал себе под нос Ломакин. — С такой и спать-то страшно…

— Давай! Начинай бредить! — насмешливо крикнула Светлана.

"Интересно, она состоит на учете?" — профессионально подумала Людмила, но вслух ничего не сказала.

Сокольский счел благоразумным промолчать.

— Да! Этот негр долго не давал мне покоя. Я лежала — там, наверху, одна, всеми покинутая, — с надрывом сказала Марина, — а он стоял у меня перед глазами.

— Предложила бы ему лечь рядом, — неудачно пошутил Писатель.

— Сейчас не время смеяться, — замогильным голосом произнесла Марина. — Я лежала, а он стоял у меня перед глазами… И чем дольше я вглядывалась в его лицо, тем более знакомым оно мне казалось… В этом лице проступали какие-то очень знакомые черты. Но было что-то еще… Нечто такое… Я не могла сначала понять, что… Но потом поняла!

Ломакин мелко кивал, желая таким образом поощрить Марину; он обернулся и, прикрыв рот ладонью, громко прошептал:

— Не надо ее перебивать! Пусть выговорится! — затем снова повернулся к Марине и расплылся в приторной улыбке. — Продолжай, милая! Мы внимательно тебя слушаем.

— Я все поняла, когда у меня порвались колготки… Вы слышите? Порвались колготки! Может, хоть теперь вы догадаетесь? — и она протянула руки к майору.

— М-м-м… Колготки? Не знаю. Мне трудно сообразить, — смешался Ломакин. — Ведь я их почти не ношу. Нет, не знаю.

Марина рассмеялась каким-то сатанинским смехом.

— Хорошо! Даю вам еще одну подсказку! У него были пальцы! Пальцы, понимаете? Персты!

— Пальцы? — майор почесал затылок. — А что ж в этом странного? Насколько я знаю, у негров тоже бывают пальцы… И даже очень часто. Во всяком случае, не реже, чем у белых… Что в этом удивительного?

— Скажите, майор, — томным голосом проворковала Марина; она изогнулась, как кошка, и наклонилась к Ломакину. — Сколько убийств за свою службу вы раскрыли?

— Я? — майор был не на шутку озадачен. — Да уж немало. Даже и не считал. Но не меньше полусотни…

— Ни за что бы не подумала! — отрезала Марина и резко выпрямилась. — Так вот! Я вам сейчас покажу, как надо раскрывать таинственные убийства! Я уже говорила, что у меня порвались колготки, — все молча кивнули. — А одета я очень красиво. И даже, можно сказать, гармонично! Во все черное… Словно… Словно… — она тяжело задышала; на глазах появились слезы. — Словно что-то предчувствовала…