Дмитрий Сафонов - Энские истории

Ломакин фыркнул: при этом он колыхнулся всем телом.

— Действительно, странно. А, господин Сокольский? И где же теперь ваш пистолет?

— Ну, не знаю, — вспыхнул Сокольский. — Наверное, там же. В сейфе.

— Так, — процедил майор. — Кто мне покажет, где этот сейф?

— Я, — откликнулась Светлана.

— Я тоже могу, — неуверенно пробормотал Сокольский. — Это не секрет. Он — за картиной…

— Вы сидите здесь и не вставайте со стула, — оборвал его Ломакин. — Пойдемте, покажете, — обратился он к Светлане. — Хотя нет; я передумал. Лучше тоже оставайтесь. Скажите: за какой картиной?

— Там, где дуб.

На этот раз майора не было долго: около получаса. Писатель, Сокольский, Людмила и Светлана молча сидели за столом. Сокольский нервничал; Светлана злилась; Людмила сохраняла спокойствие; Писатель выглядел грустным.

Из коридора донеслось тяжелое сопение; Ломакин вошел и устало плюхнулся на стул.

— Уф! Умаялся я с вами! Гоняете, как молодого! И это — вместо того, чтобы по-человечески подойти и сказать: мол, я душегуб. Бери меня, Петр Николаевич, и не мучай понапрасну хороших людей. Так нет же! Молчите. Скрываете. Выдумываете. Но ничего — следствие на правильном пути, можете не сомневаться.

— Вы уверены, что среди нас — убийца? — тщательно подбирая слова, спросил Писатель.

— А то как же? — отозвался майор. — Он здесь. И к тому же вооружен, — Ломакин покачал большой головой; пригладил короткий ежик: жесткие волосы торчали во все стороны, как обрывки стальной проволоки. — Он, конечно, спрятал пистолет: не знал, что я приеду один. Но при случае он обязательно им воспользуется: поэтому-то я вас и не выпускаю отсюда. Дело это нехитрое: нажал на собачку — и все. Тут не требуется ни большой силы, ни большого ума. Напрашивается вывод: убийцей вполне могла быть женщина. Следовательно, я подозреваю вас всех, — и он пристально посмотрел каждому в глаза.

— Ну, а теперь, — продолжал майор, — следствие сообщит вам некоторые сведения: убийца их и так знает, а остальным будет интересно услышать. Так вот: сейф закрыт. Ключей — ни в карманах одежды убитого, ни где-нибудь в кабинете — нет. Где еще ваш муж мог хранить ключи?

— Он всегда держал их при себе, — еле слышно ответила Светлана.

— А что он хранил в этом сейфе, вы знаете?

— Да… Самые важные финансовые документы и…

— Ну, говорите, что еще? Все равно это станет известно! — наседал Ломакин.

— И еще — завещание. Он недавно составил завещание.

— Вот! — Ломакин поднял толстый красный палец. — Завещание! И кому же он все отписал, вы не в курсе?

— Я не знаю. Он не показывал, — Светлана опустила голову.

— А ведь, пожалуй, если бы завещания не было, то все имущество досталось бы вам? Не так ли? Детей-то у вас нет, — безжалостно заключил майор.

— Как вы смеете?! — возмутился Сокольский. — Что вы такое говорите?

— Я знаю, что я говорю! — резко отшил его Ломакин. — Пистолетика-то в тумбочке не оказалось. Вы понимаете, что это значит?

— Это ничего не значит! — заносчиво воскликнул Сокольский.

Ломакин густо покраснел, повернулся всем телом к Сокольскому и, брызгая капельками слюны, прорычал:

— Нет, господин хороший! Это очень много значит! Грязнов убит из пистолета. В этом доме всего два пистолета: ваш и его собственный. Но ведь ваш заперт в сейфе? Или нет?

— Я уже сказал вам, что да, — прерывающимся голосом подтвердил Грязнов.

— Тогда из какого же оружия убили Грязнова? А? Задачка не из сложных, вы не находите? — Ломакин торжествующе усмехнулся. — Тот, другой, пистолет лежал в тумбочке. Госпожа Грязнова утверждает, что из спальни никуда не выходила. Значит, кроме нее и взять-то больше некому. Мотив нам известен. Осталось только найти оружие. А также — ключи от сейфа и документы. Но это — утром, когда приедут мои оперативники.

Светлану разобрал нервный смех:

— Послушайте, я уже устала объяснять. Я не убивала своего мужа. Я бы никогда не стала этого делать.

— Хорошо, — подмигнул ей Ломакин. — Верю. А кто, по-вашему, мог бы это сделать? Господин Сокольский? Не случайно же он первым оказался на месте преступления? И, кстати, неспроста же пропали ключи от сейфа? Мы ведь пока не можем проверить: правда ли он положил туда свой пистолет или, не ровен час, обманул? А, господин Сокольский?

Сокольский вздрогнул всем телом:

— Говорю же вам: я не убивал!

Ломакин вдруг совершенно изменился; он бесформенной массой расплылся на стуле и махнул лопатообразной ладонью: